Лабиринт

Тацуэ резко отодвинулась от него, поднялась с дивана и подошла к открытому окну. Прислонившись плечом к косяку, она смотрела в парк. Падавший из комнаты свет желтым пятном ложился на траву, выхватывая из темноты зеленую лужайку. Выдалась темная, теплая, влажная ночь. Вдали, над самым краем парка, светилась одинокая звездочка; казалось, что, падая с неба, она зацепилась за ветки черневшей в сумраке купы деревьев и сейчас еле-еле держится на них. Стояла глубокая тишина, трудно было поверить, что дом находится в одном из кварталов Токио. Из парка доносилось лишь журчанье ручья, он брал начало из родника в сосновой роще на холме, бежал мимо одного из чайных павильонов и, огибая парк, вливался в пруд. Мерный плеск воды, напоминавший отдаленный шум горного потока, зачаровывал Тацуэ. Ей представлялось лето, лиловые ирисы на берегу ручья, летающие над ними крылатые светлячки. Она закрыла ладонями лицо. Ей стало грустно и вместе с тем смешно. Зачем она выходит замуж? Чтобы Кунихико мог вырвать у брата обещанный ему пакет акций? Или затем, чтобы на ее свадьбе виконтесса Нисина могла щегольнуть сногсшибательным нарядом?

— О чем вы задумались? —Инао, все еще сидевший на диване и прикидывавший в уме, сколько он может потерять или выиграть, получив свою долю ценных бумаг до или после подведения полугодового баланса, встал и подошел к Тацуэ, обнял ее за талию.

Она молчала.

— Становится свежо, лучше, пожалуй, закрыть!—проговорил Инао. Свободной рукой он с шумом захлопнул окно и запер его на солидные, надежные шпингалеты. Не двигаясь с места и не отстраняя его руки, Тацуэ снизу вверх посмотрела на Инао, который был на полголовы выше ее, и сказала:

— Давайте договоримся об одном.

— О чем это?

— Я согласна, чтобы свадьба состоялась в любой удобный для вас момент. Хоть завтра. Тогда вы сразу разбогатеете. Но мы должны отказаться от излишнего вмешательства — вы в мои дела, а я в ваши.

— Это надо уточнить.

— Во-первых, не ревновать!—Она медленно опустила ресницы, затем быстро взглянула на него и кокетливо засмеялась.— Когда я вижу, как жены настороженно следят за выражением глаз своих благоверных и как они замирают от страха, когда супруг косо на них посмотрит, мне становится стыдно за этих женщин. Я не собираюсь им подрав жать. Я считаю, что при любых обстоятельствах достаточно просто помнить, что ты замужем,— и все!

— Иными словами, вы хотите сохранить за собой право и впредь вести себя так, как вам будет угодно.

Тацуэ хотелось ответить: «А разве мужчины не поступают именно так?» — но вместо этого она примирительно сказала:

— Да, если это будет по взаимному согласию.

— И если при этом не пострадают интересы господина Садзи?

— Чушь! Опять за старое?—вспылила Тацуэ и попыталась оттолкнуть Инао, но он крепко держал ее за талию.— Сколько раз я вам говорила, что это глупость. Господин Садзи ищет себе жену. Ему совершенно безразлично, кто это будет — дочь владельца рудников в Корее или дочь какого-нибудь скороспелого богача сахарозаводчика с Формозы, лишь бы она принесла ему миллион. Ему нужен миллион, и он во всеуслышание об этом заявляет.

— И все-таки сегодня вам не следует с ним встречаться.

— Ну нет, по-вашему не будет! Я пока еще только невеста, а вы уже хотите держать меня под замком! А что же будет дальше? Вы и шагу не дадите мне ступить! Нет, я пойду! Раз я обещала, никто меня не удержит. И нечего дуться! Ведь вам-то я предоставляю свободу. И не ревную... Даже если бы сейчас из Парижа приехала Полина и позвонила вам.

— К чему вы заводите о ней разговор? Этого не может быть,— подчеркнуто спокойно возразил Инао, хотя на самом деле ему было не по себе.— Ведь это старая история, да и то наполовину сочиненная господином Мидзобэ.

— В таком случае напомню о новой.

— А именно?

— Ну, хотя бы о той особе, что прошлым летом навещала вас в Каруидзава. Хорошо еще, что я ни разу там на нее не наткнулась... Во всяком случае, я вам твердо обещаю, что таких широких прав после женитьбы вы не сохраните. О нет! Этого уж я не позволю!

Стараясь выскользнуть из его объятий, Тацуэ почему-то вдруг весело рассмеялась и, согнув два пальца, совершенно по-детски щелкнула его по носу.

— Это... это... совершенно ложное обвинение!—пытался оправдаться Инао, но и по его тону и по выражению лица видно было, что он и сам понимает, насколько неуклюже пытается он солгать.