Лабиринт Выходов(СИ)

- Подлинную жизнь, которая больше чем все беды, вся жестокость, которая есть под небом, чем вся наша боль. Если представить, что одно отделено от другого, что на одной чаше весов жизнь, а на другой - жестокость и боль, чаша жизни будет немного тяжелее. И пока она тяжелее, будет жить мир. А если он живёт - для нас есть шанс понять однажды своё предназначение, которое скрыто пока... Слова поэтов, песни и картины - не просто красивые иллюзии, отвлекающие от беспросветной темноты бед. Их создают люди, способные видеть подлинную жизнь и способные показать её свет другим. Принять этот свет или нет, сохранить доброту или убить - на то у каждого человека своя воля. Но чем больше людей откроют сердца для этого целительного света, откроют его в своих сердцах - тем тяжелее будет чаша жизни. И мир не постигнет печальная судьба - сгинуть в бесконечном разрушении.

Максимилиан замолчал. Артур тоже молчал и хмурился, глядя перед собой. Он ждал, что его собеседник продолжит говорить, но молчание продолжалось. "Ты сам поймёшь" - сказал Максимилиан перед тем как начать историю. Значит, теперь время пришло...

- Да, по-моему, я понял. Некоторые выдумки поэтов и писателей могут сделать людей лучше... добрее, - произнёс Артур.

- Нет, могут дать им шанс сделаться лучше и добрее, - поправил Максимилиан. - Переделать человека никому не под силу. Ты можешь только показать ему, что измениться возможно. Можешь - если не будешь всё время прятаться в мире, который придумал, и представлять себя его властелином. Назначение звёздного света - светить. Всем... Но для этого надо забыть свои обиды. Забыть, что некоторых людей ты считаешь плохими. Это нелегко.

- Да вы, кажется, про лёгкие решения вообще не слышали, - то ли в шутку, то ли в серьёз заметил Артур. - А эти ваши "весы"... На их чашах - добро и зло? Как в сказках?

- Звездочёты предпочитают называть одно - подлинной жизнью, а второе - разрушением. Это не такое разрушение, которое существовало и существует всегда, и без которого ничто не будет обновляться. Это разрушение, которое порождено жестокостью. У него разные обличия. Ненависть и зависть, себялюбие и страх.

- И оно действительно может уничтожить мир?

- Если чаши весов уравновесятся. Но звездочёты стараются, чтобы равновесие не наступило, чтобы чаша жизни оставалась тяжелее.

- Для этого вы меня нашли, для этого рассказываете всё это? Считаете, я тоже могу сделать эту чашу чуть-чуть тяжелее?

- Да, - подтвердил Максимилиан. - Ты всё правильно понял.

- Странно это, - улыбнулся Артур. - Вы то утверждаете, что нет никакой магии, только воображение, то хотите, чтобы я в легенду поверил...

- Правильно обученное воображение - единственная магия, какая бывает на свете, вот что я утверждал, - уточнил Максимилиан.

- Ну, это всё равно...

- Не совсем. А легенда, в которую верят - уже больше чем легенда.

- Тогда я хочу дослушать её до конца. Вы же не всё рассказали про поэта и музыканта.

- Да, не всё. Но эта история не закончилась до сих пор...

Поэту очень хотелось поверить воодушевляющим словам своего молодого друга, музыканта Инаммо. Но это оказалось не так-то просто. Годы, проведённые в беспрерывной печали, оставили глубокие следы в его душе - следы разрушения. Ведь печаль может быть не менее разрушительной, чем ненависть или злоба.

- Так нельзя, - говорил музыкант. - Ты должен помогать людям увидеть свет - но ты сам перестал его видеть. Прогони этого зверя, который поселился в твоей душе, прогони разрушение.

- Никто не способен полностью прогнать его, - возразил поэт.

- Да, - согласно кивнул музыкант. - Полностью его никто не способен прогнать. Но не позволяй ему владеть тобой. Пусть он подчиняется тебе, а не наоборот.

И тогда поэт ушёл из города и поселился один в крошечной лесной хижине. Одиночество нужно было ему, чтобы приготовиться к великому сражению - к битве внутри собственной души, к битве со Зверем, который мешал видеть подлинную жизнь.

Единственный, кто изредка навещал поэта, был его друг музыкант. Поначалу он только приносил ему кое-что из еды и необходимых вещей и удалялся, не желая мешать. Но однажды всё-таки задал вопрос - удалось ли сделать Зверя хотя бы немного слабее. Поэт печально покачал головой - сколько бы он ни сражался со Зверем, у того лишь прибавлялось сил.

- Может быть, нужно перестать сражаться? - вслух подумал Инаммо.

- Что же тогда делать? - сильнее прежнего отчаялся поэт.