Лабораторные условия (СИ)

Так оно произошло в достопамятный первый раз и произошло, надо сказать, уже довольно давно. С того времени лаборатория не раз играла роль спонтанной столовой, иногда и ванной – душевая кабинка, приютившаяся в уголке, повидала немало стирок, потому что «кто не пролил суп, тот не Ковальски» - а иногда и спальни. Наверное, это можно было бы звать дружбой, но сам лейтенант применил бы тут иное слово. И весь проистекавший между ними этический процесс сравнивал с небезызвестным «эффектом лягушки». Тем самым, который считают особенно жестоким, если проверять на практике, опытным путем. Кастрюлю холодной воды с плавающей в ней лягушкой ставят на огонь. Вода нагревается так медленно, что лягушка не обращает на это внимания. А к тому часу, как температура становится опасной, земноводное настолько расслаблено, что не в состоянии выпрыгнуть и буквально сваривается живьем. Это-то, по мнению ученого, и произошло с ними обоими: пригревшись, отказаться от этого эмоционального допинга они уже не могли. По крайней мере, он сам - точно не мог. Ни прежде не мог, когда искал кого-то рядом, ни теперь, когда постоянно надеялся на поддержку Рико. У Ковальски была слава спокойного, безэмоционального человека, всегда держащего под контролем свои чувства, и все к этому так привыкли, что даже, кажется, не обращали внимания, если что-то менялось. Про людей такого типа в последнюю очередь думают, будто они могут страдать от недостатка человеческого тепла: всегда погруженные в свои мысли и свои занятия, они не проявляют ни интереса, ни активности, никогда не норовят сократить дистанцию между ними и всеми прочими, хотя держаться с этими всеми ровно. И если на этом горизонте что-то меняется, если попытки к сближению такие люди все же совершают, они, по неумению, смешны и неуклюжи, и вызывают скорее смех, нежели симпатию. Ковальски – тот парень, который хорош в роли друга и невообразим в качестве кавалера. Который всегда точно знает, как восстановить упавший сервер, вернуть к жизни выбитые пробки, настроить вентили в котельной – одним словом, знает все те вещи, которые так облегчают жизнь, если их умеет кто-нибудь другой, кто не возьмет за работу денег – но который не имеет понятия, как сводить девушку на свидание.

========== Часть 2 ==========

Удивительное дело, до чего бывают слепы люди, когда речь заходит о том, что находится под самым их носом: каждый божий день кто-нибудь женится, а им словно бы и невдомек, зачем это делается. Зачастую, став взрослым и самостоятельным, человеческий индивид все еще нуждается в постороннем участии, и, так как родители и друзья могут утолить это стремление лишь отчасти, ничего не попишешь… Так уж вышло, что ни теми, ни другими Ковальски не мог похвастать. Шкипер, впрочем, тоже – но непохоже было, чтобы его это трогало. Куда больше чувств он испытывал к своим врагам – вот уж кто удостаивался полноценных его глубоких переживаний во всей красе… У Рядового была какая-то родня: дядья, тетки, троюродные братья, в которых все, кроме самого Прапора, нещадно путались. Прапор был как вечный младший братишка: сколько бы ему ни стукнуло, где бы он ни побывал, всегда находился старший родич, кто трепал его по макушке и звал «хорошим мальчиком».