Ладонь, расписанная хной

Так, хватит, хватит! Думай о фильме, о плохом сценарии. Может, добавить в кино пару песен и полуобнаженных танцующих девушек, чтобы разрядить атмосферу? Или разрядить конкретно ее?

Эта мысль рождает во мне неудержимое желание рассмеяться. Стоп, стоп, так дело не пойдет! Низ спины по-прежнему ужасно чешется. Интересно, если я немного поерзаю в кресле, мне станет легче?

Словно услышав мои провокационные мысли, Шейла Бу, каким-то немыслимым образом сумевшая втиснуться в кремовое кресло, начинает метать на меня многозначительные взгляды. У нее расширяются глаза, она чуть покачивает головой и рычит. Нет, серьезно, рычит! Это смешит меня еще сильнее. И я больше не могу игнорировать зуд. Мне хочется смеяться и чесаться, смеяться и чесаться. Именно в таком порочном круге.

В это время взгляд матери-злодейки наконец отрывается от меня, чтобы оценивающе обшарить гостиную. Корпусная мебель из цельного дерева, большой телевизор «Самсунг» с плоским экраном, огромные французские окна во всю стену, элегантный кондиционер «Панасоник».

Тонкие губы сжались с явным усилием. Что ей не нравится больше: гостиная или я сама? Или она вообще так смотрит на все, что попадается на ее пути? Или ее губы случайно склеились и теперь она не может их разомкнуть?

— Тебя зовут Зоя, да? — нежно спрашивает тетушка-сообщница.

— Это же мусульманское имя, да? — холодно подхватывает мать-злодейка. — Зачем же вы назвали мусульманским именем свою единственную дочь?

Какой у нее противный голос. Нет, конечно, у нее не может быть такого мелодичного голоса, как у мамы. Такого голоса не может быть ни у кого.

А ведь Шармы знали, как меня зовут, еще до того, как прибыли к нам. Это же основа рыночных исследований: узнать название товара, то есть имя девушки, с которой вы собираетесь знакомиться, и собрать всю возможную информацию о ее семье и достатке.

— Ну, не совсем так… — Мама явно озадачена таким поворотом.

На самом деле имя вполне себе мусульманское и взято из какого-то пакистанского сериала, который она смотрела перед моим рождением. Папу, как и всю остальную нашу семью, совершенно не волновало, мусульманское имя у меня или нет.

— В нашей семье подобное неприемлемо. Мы — убежденные индуисты и каждое утро возносим молитвы, зажигаем благовония и свечи дия по вечерам, — объявляет мать-злодейка.

Удивительно, как она ухитряется разговаривать, не раскрывая рта!

Вот интересно, как они забегают, если я выпрямлюсь во все свои сто шестьдесят три сантиметра и со всей возможной вежливостью произнесу:

«Если тебе настолько не нравится мое неиндусское имя, то зачем же ты сегодня сюда пришла, старая ворона?»

Это погубит и мою собственную репутацию, и репутацию всей семьи, потому что только грубые и невоспитанные люди могут вырастить такую грубую и невоспитанную девицу. Яблоко от яблони, как говорится. Сколько понадобится времени, чтобы разлетелись слухи? Час? День? Да нет, день — это слишком много.

— Но мы же все знаем, что, вступая в брак, имя можно сменить, это заурядная процедура, — успокаивает нас тетушка-сообщница. — Для невесты Пунита можно выбрать славное новое имя.

Мои руки холодеют, рот наполняется едкой слюной. Начинается. Сменить имя, изменить жизнь, и не успеешь оглянуться, как превратишься в абсолютно незнакомого тебе человека.

Подождите. Что это за гадкий громкий звук, будто у кого-то отошли газы? Господи, неужели кто-то из этих Шармов подпустил петуха? Странно, ничем не пахнет, только самосами, чаем и духами.

И почему моему левому боку так холодно?

Нет. Нет. Нееееееет!

У меня порвалось платье!

Мама в ужасе распахивает глаза с расширившимися зрачками. Шейлу Бу скручивает от шока, когда в прореху платья начинают выглядывать мои телеса, складка за складкой. Кому в голову пришла гениальная идея ушить это чертово платье?

— Что это там затрещало? — Один из второстепенных персонажей почему-то обращается с этим вопросом не к кому-нибудь, а к тетушке Бу.

Она птицей вспархивает из своего кресла и приземляется у меня на подлокотнике, пытаясь спрятать мою вырвавшуюся на свободу плоть.

— О, что вы, ничего особенного. Должно быть, кондиционер. Эти новые дорогие системы такие ненадежные!

— Ах, вы совсем не кушаете! — Мамины интонации опасно приближаются к истерическим. — Как, всего по четыре самосы каждый? Как же так?

— Нет, нет! Не желаем ничего слышать! Вы должны еще откушать! — Мама и тетушка Бу изо всех сил отвлекают от меня внимание.

— Сядь ровнее! — шипит мне тетушка, широко распахнув глаза и растянув губы в имитации улыбки. — Втяни живот! Втягивай! Втягивай!

Я стараюсь, я честно стараюсь: сижу как можно прямей и прикрываю прореху от Шармов.