Лагарп. Швейцарец, воспитавший царя

С одной стороны, уже накануне Венского конгресса обозначилась его «реставрационная» направленность, то есть восстановление (не только во Франции, но и везде, где только возможно) тех режимов, которые существовали до начала экспансии Французской революции. С этих позиций восстановление «Старого режима» в Швейцарии больше вписывалось в общую тенденцию и одобрялось союзниками – в первую очередь Австрией и Англией, – чем сохранение политических прав, «завоеванных революцией», на чем настаивал Лагарп. С другой стороны, географическое положение Швейцарии, стратегическую важность которого в полной мере осознавал и использовал Наполеон, сохраняло свое значение и сейчас: страна являлась буфером между Францией и Австрией с ее восстановленными владениями в Италии (Ломбардия). Исходя из этого неудивительно, что Австрия прилагала столько усилий, чтобы закрепить свое влияние на Берн – центральный и самый сильный кантон, через который глава австрийской дипломатии князь Клеменс Венцель Лотар фон Меттерних хотел бы контролировать всю Швейцарию. Но тогда, чтобы уравновесить эти планы, Александру I было выгодно поддерживать независимость и самостоятельность новых кантонов Во и Ааргау – не только из «личных симпатий» к ним, но и из принципа баланса сил в центре Европы[391].

Альтернативы в Швейцарском вопросе для России перед Венским конгрессом четко изложил Каподистрия в докладе императору от 11 августа 1814 года. Он видел два пути. Один, называемый им «окольным и трудным», в точности повторял позицию Лагарпа: прямым вмешательством лишить «патрициат Бернского кантона присвоенного им права представлять страну и управлять ею». Это автоматически устранит претензии Берна к новым кантонам, но явно вызовет противодействие других держав. России придется действовать в изоляции, возможно, здраво оценивал Каподистрия, с помощью военной силы. Другой путь оценивался им как «простой и легкий», который поддержат все союзники, – вести торг с Берном за возмещение утраченных им территорий, взамен требуя некоторых внутренних реформ[392].

Александр I, конечно же, выбрал последнее. Искусная дипломатия Каподистрии как нельзя лучше подходила для поиска компромисса, и именно ему император поручил участвовать в деятельности специального Комитета по швейцарским делам, созданного на конгрессе. Впрочем, иногда позиция Каподистрии даже слишком склонялась в пользу Берна – граф объяснял это желанием поставить в центре «нейтральной Швейцарии» один кантон, который обладал бы достаточной силой, чтобы охранять ее нейтралитет от посягательств. Не менее распространенными (не только у Каподистрии, но и у союзников) были те соображения, что «умиротворение» внутренних швейцарских конфликтов необходимо начинать с уступок Берну, в противном случае он всегда останется в центре недовольства и будет привлекать на свою сторону другие малые кантоны. Тем не менее Александр I, не желавший идти на чрезмерные уступки, выговаривал Каподистрии: «Вы сделались бернцем в полном смысле этого слова», напоминая, что «к новым кантонам не должно прикасаться», и предлагая другие формы возмещения – за счет финансов или «земель, находящихся в распоряжении союзников»[393].

Лагарп же, который прибыл в Вену в сентябре 1814 года, чтобы защищать интересы новых кантонов, категорически выступал против любых уступок Берну. Это вызывало открытую неприязнь к Лагарпу других дипломатов (например, Талейрана). При этом к прямому участию в обсуждении Швейцарского вопроса на конгрессе Лагарпа так и не допустили: его миссия была лишь вспомогательной, тогда как всей полнотой полномочий выступать от имени Швейцарии были наделены депутаты Федерального сейма. Не столь надежными, как хотелось бы, в Вене оказались и его личные связи с царем. Лагарп жаловался потом, что жил далеко и не имел прямого доступа к императорскому дворцу, где поселился Александр I, а потому опасался, что его послания к царю могут перехватить прежде, чем те попадут к нему в руки. Часто Лагарп лишь случайно узнавал об обсуждении проектов важных документов, а то и вовсе оставался об этом в неведении и вообще «не всегда осведомлен был о ходе событий, хотя порой большую в том имел нужду»[394].

Первый доклад Комитета по швейцарским делам был подготовлен 16 января 1815 года и вызвал ожесточенные возражения Лагарпа из-за отсутствия требований к «аристократическим кантонам» провести политические реформы, расширявшие допуск граждан в представительные органы, а также из-за непомерного финансового бремени, возложенного на новые кантоны, которых обязали уплатить старым компенсацию за утрату теми своих бывших феодальных прав (речь шла о так называемом «налоге с продажи»). Точную сумму этой компенсации должен был определить Федеральный сейм путем арбитража, однако Берн уже выставил к кантону Во свой собственный счет за утраченное имущество в размере свыше 40 млн (!) швейцарских франков[395].