Лагарп. Швейцарец, воспитавший царя

Что же касается России, то царь – искренне или нет? – повторил швейцарцу несколько раз, что по-прежнему уверен «в справедливости правил и доктрин», которым от него научился «и в которых благодаря собственным размышлениям еще более утвердился», и что продолжит «реформаторские труды свои и займется в первую очередь народным просвещением, законодательством и судопроизводством, а равно и устройством внутреннего управления империей». «Говорил он тоном торжественным и трогательным, зная, что я ко всему этому живейший питаю интерес», – вспоминал Лагарп. Не удержался царь и от горькой ремарки о том, что «если бы он не ошибался так часто в тех, кого облекал своим доверием, то его проекты реформ давно были бы уже воплощены в жизнь»[415].

Таким образом, в последних личных разговорах между Александром I и Лагарпом их расхождения как бы остались за скобками. Об этом прежде всего постарался Александр, который искал видимого дружеского утешения после тяжелых потрясений последних месяцев. Развивая эту внешнюю гармонию, Лагарп со своей стороны предложил царю навестить Швейцарию. Собственно, еще в начале сентября 1815 года распространились слухи, что российский император, покинув Париж, предпримет путешествие и заедет в Италию. Это позволило Лагарпу тогда вновь взяться за перо (чтобы возобновить прерванную переписку): он посоветовал царю проехать через Швейцарию, уверяя, что это вызовет не более одного лишнего дня в пути.

К подробному обсуждению путешествия Лагарп вернулся в Париже при личной встрече с царем. Составленный им для Александра I маршрут по Швейцарии сохранился у адъютанта императора А.И. Михайловского-Данилевского. Конечной целью теперь уже была Германия (Александр пообещал навестить в Берлине короля Пруссии). Лагарп предлагал императору ехать из Дижона в Женеву, оттуда в Лозанну, столицу кантона Во, затем через Пайерн в Берн и Тун, «чтобы взглянуть на ледяные горы так называемого Оберланда», а оттуда в Гофвиль (где располагалось знаменитое образовательное учреждение Фелленберга – объект обязательного «паломничества»), далее через Аарау (столицу еще одного кантона, «обязанного Государю своим политическим существованием») и Цюрих в Констанц.

Это был классический маршрут путешествия по Швейцарии, охватывавший главные ее достопримечательности и природные красоты, которые Лагарп перечислял в том же описании. По замечанию Михайловского-Данилевского, в этой поездке Александр I, «не имея политической цели», смог бы «насладиться некоторым рассеянием после забот, коими он долгое время, особенно в Париже, столь много был обременен»[416]. Частный характер поездки утверждала и выбранная царем малая свита: кроме слуг и лейб-медика, его сопровождали лишь флигель-адъютант А.И. Михайловский-Данилевский и начальник штаба князь Петр Михайлович Волконский.

Но в реальности Александр I проехал совсем небольшую часть того пути, что предлагал Лагарп. Из Дижона он сразу направился в приграничный с Францией Базель, затем, лишь несколько углубившись в швейцарскую территорию, посетил Цюрих, после чего повернул на север, к Боденскому озеру, за которым уже лежали немецкие земли, проведя таким образом в Швейцарии всего четыре дня, с 8 по 11 октября 1815 года (да и то последний день был переездом из германского Констанца в германский же Линдау вдоль швейцарского берега озера). Михайловский-Данилевский объяснял это желанием сократить путь из-за спешки: царь пообещал Фридриху Вильгельму III прибыть в его столицу ровно в назначенный заранее день. Однако в этом объяснении можно усомниться, ведь в дальнейшей дороге на Берлин Александр I не слишком спешил – так, он остановился на несколько дней в Богемии в имении Ворлик князя Карла Филиппа цу Шварценберга[417].

Обращает на себя внимание, что, радикально сократив маршрут, император уклонился от посещения не только Берна (вокруг которого в 1814–1815 годах было столько политических переживаний), но и новых кантонов, Ааргау и Во, народ которых благословлял Александра как «защитника своей свободы». Тысячи жителей были готовы здесь, оставив даже сбор урожая на виноградниках, приветствовать российского императора (а в их толпе мечтал очутиться Лагарп!), и, лишь получив неожиданное известие о его приезде в Базель, все разошлись по домам «в большой печали».