Лагарп. Швейцарец, воспитавший царя

Там Лагарп сперва временно снял имение Борегар в предместье Кур (что простиралось между городскими стенами Лозанны и озерной гаванью Уши). Вокруг стояли загородные дома богатых горожан, их цены были слишком высоки для покупки постоянного жилья, которое искал Лагарп. Наконец, в октябре 1817 года, он смог приобрести в собственность дом с садом в другом предместье – Мартерей, располагавшимся ровно напротив холма, где высился собор и бывший замок Лозаннского епископа.

Год 1817-й для Лагарпа был богат на странствия: в августе он совершил трехнедельное путешествие через Альпы (частично на транспорте, частично пешком) в Милан и по достопримечательностям Северной Италии: Борромейским островам на Лаго-Маджоре и берегам озера Комо. В декабре он снова оказался в Париже, где собирал последние вещи для переезда. Окончательно Лагарп обосновался в Лозанне в марте 1818 года и прожил здесь уже до самого конца жизни, ровно 20 лет.

Центром нового жилища стал рабочий кабинет, любовно обустроенный Лагарпом. Сохранилось как его подробное описание, так и графическое изображение (на котором основано предисловие к книге)[422]. В кабинете хозяин хранил множество редкостей, например, портрет Екатерины II с прикрепленной внизу запиской: «Передан в 1788 году от Ее Императорского Величества через великого князя Александра для его наставника Лагарпа». Стул и стол, за которым работал Лагарп, были перенесены из Плесси-Пике и должны были напоминать о визите туда царя – к столу была прикреплена медная табличка: «Александр I, император России, писал за этим столом в Плесси-Пике в 1814 году».

Сравнивая свою прежнюю парижскую жизнь с новой, лозаннской, Лагарп писал одному из друзей в апреле 1818 года: «Был я там всего лишь безвестным гражданином, но гражданин этот имел счастье быть любимым и уважаемым в кружке людей в высшей степени почтенных: здесь же сей гражданин слишком известен, слишком много повлиял на нынешнее положение дел, чтобы в безвестности пребывать; сколько бы ни затворялся он в собственном кабинете, сколько бы ни возделывал землю в собственном саду, мнения его и речи всегда больше значить будут, чем бы ему хотелось»[423].

Действительно, в Лозанне Лагарп вернулся к политической и общественной деятельности. Важным этапом в его жизни стало участие в Большом совете кантона Во, куда он вошел с 1817 года (по приглашению Моно), а также филантропическая активность в различных организациях: «Обществе полезных дел», «Литературном кружке», «Швейцарском обществе естествоиспытателей», «Швейцарском историческом обществе» и т. д. – пожалуй, не было новой ученой ассоциации, в которую он бы не вступил, зачастую в качестве члена-основателя. Лагарп продолжал заниматься и вопросами образования. Он внес вклад в развитие Лозаннской академии, а также в распространение новых способов преподавания в начальной школе (по все тому же методу Белла-Ланкастера, которым интересовался в Париже и который считал самым передовым). Именно Лагарп составил в помощь водуазским школьникам прототип учебника по истории, в форме диалогов дававший представление о героических вехах существования Конфедерации в 1291–1513 годах[424].

Соглашаясь с избранием в законодательный орган кантона, Лагарп был уверен, что большинство в 2/3 голосов, которым там обладали депутаты от сельских общин, станет залогом успешной работы собрания, и что уже давно назрели реформы, которые необходимо привести в действие. Он вспоминал впоследствии: «Пять окружных собраний, из которых три сельских, призвали меня в 1817 году заседать в Большой совет, и полагал я, что должно принять сие избрание в надежде голосом моим помогать исправлению признанных тогда изъянов нашей недавней организации и укреплять нашу молодую республику, принимая установления, защищающие свободу от произвола. Либеральные принципы, высоко почитаемые в ту эпоху, не позволяли мне сомневаться в успехе. Все усилия мои направлены были в ту сторону»[425]. Однако Лагарп вскоре разочаровался в этом парламентском большинстве, которое стал иронически оценивать как «крестьянократию». Мало склонный к проведению реформ вообще, Большой совет в особенности скупился на расходы по народному образованию, чего Лагарп не мог ему простить. «Сельская аристократия еще больше, чем любая другая, чурается общественного блага, она знает лишь собственное», – писал бывший царский наставник своему другу Устери[426].

Государство для Лагарпа не было просто «институционализированным сообществом людей», которое позволяет им жить вместе, вести хозяйство, управляться с виноградниками, пастбищами и т. д.; оно должно покоиться на базовых неотчуждаемых ценностях: свободе, «общественном духе» и представительной демократии. В соответствии с этими взглядами Лагарп на несколько лет становится главой либеральной фракции Большого совета кантона Во и вплоть до конца 1820-х годов без устали отстаивает там свободу печати, введение суда присяжных, открытость парламентских заседаний, повышение жалованья школьных учителей и т. д.[427]