Лагерь

— А если нет? — заскучавший Матвей, участвующий в разборках неловким ерзанием и скромным покашливанием, встрепенулся. Жанна потерла вспотевшие ладони и с плотоядным предвкушением подстегнула:

— А если нет — Лешечка извинится передо мной на коленях и наконец-то пошлет Олесечку.

— А давай, — задорно выпалил Леша. Его пыл здорово подзарядил и даже Антон, засыпающий за бездельными спорами, проснулся и навострил уши. Жанна воодушевленно зааплодировала. Леша разблокировал виновника распрей кодовым 2310, продемонстрировал ребятам окошко с цифрами и ввел свой номер. Шеи вытянулись к центру столика. Из мембраны долетали прерывистые гудки.

Сперва, сколько бы ребята не набирали цифры — из динамика доносилось скучное «ту»… «ту»…, разбиваемое дребезжанием отвратительной связи, а после…

… Она озадаченно отпрянула от стола и с безопасного расстояния изучила жужжащий прибор, крутящийся на деревянной поверхности, как уж на сковороде.

Вж-ж-ж… Вж-ж-ж… Вж-ж-ж…

— Замолчи! — прикрикнула она, привыкнув повелевать. Но диковинный прибор не подчинялся. Наоборот, жужжал себе, как рассерженная муха да елозил по столу.

— Тише! — приказала она, топнув ногой. Из-под старой туфли вылетел столп пыли. Пфф, — и рассеялся, не оставив следа. Она топнула ногой вновь. И вновь, и вновь. Глухой стук сбитого каблука дразнил и подстегивал. Она стучала ногами до тех пор, пока проклятая жужжалка не замолчала. Настало долгожданное умиротворение. Желанная тишина.

Перекрестившись, продолжила прерванное: заглянула внутрь картонной коробки и зачерпнула слежавшиеся вещи. Синие, красные, зеленые — они существенно отличались от ее выцветшего серого платья да сбитых туфель с ободранным мыском. Одежда из коробки не источала запаха. Одежда источала энергию, волнами пробегающую по телу. Одна волна окатывала холодом, другая — теплом. Волны ударялись друг о друга, продолжали борьбу до тех пор, пока сильная энергия не захлестывала слабую.

Она видела силу в человеческих слабостях. В бедствии, страдании, отчаянии. Одежда сродни второй коже хранит в порах память. На коже память оставляет отпечатки прошлого в виде морщин и болезней. Некоторые из них можно замаскировать нарядом попросторнее. Одежду можно отстирать, но чем больше стираешь, тем хуже сохраняется вещь. Таков закон природы. Всё, что ты ни делаешь, влечет за собою последствия.

Зеленое платье пахнет скорбью, а красное — радостью.

Она брезгливо отложила красное платье и скомкала в ладонях зеленое, наслаждаясь его живительностью. Радость от находки длилась недолго. Странный аппарат на столе ожил и заворочался. Топать по обыкновению да пыль раздувать вышло занятием бестолковым. Норовистый прибор, знай себе, заладил дребезжать без продыху. Проклятье!

Сделав передышку и набравшись сил, прибор снова принялся за старое. Тогда она рассвирепела и зарядила кулаком по разноцветному стеклу, украсившему прибор на одной из сторон. На стекле по-прежнему скакали крупные буквы «Настя», потешаясь над бесполезной злостью.

Удар! Удар! Удар! Крепкое стекло с легкостью выдерживало атаку. Удар! Стекло надкололось, аппарат издал непонятный звук — вжик — и замолчал. Не успела она отойти, как по комнате расплылся шум. Чей-то тихий кашель, шмыганье носом и шуршание. Сквозь толщу звуков пробился знакомый мужской голос с требовательными нотками:

— Немедленно верни мне телефон, сволочь, не то пожалеешь! Слышишь? Эй! Какого черта там происходит?

Она вздрогнула и ринулась к окну. Свесилась по пояс и выглянула из-за занозистых срубов. Из окна виднелась полянка с пожелтевшей травой и обрубленными пнями. Где прячется хозяин голоса? Она понеслась к выходу и остановилась, заслышав позади:

— Такое чувство, что мы дозвонились до чертей в преисподней!

Она ухватилась за косяк и забыв, что давно утратила способность дышать, поймала воздух ртом. Знакомый голос целиком и полностью принадлежал Лексею.

Глава 9 В день рождения сбываются мечты

— Ребята, все по местам, — скомандовал Леша. Настя спряталась за воздушными шариками. — Раз, два…

Воздушные шары ударились о потолок и мягко отпружинили. Звонкий, праздничный свист, рассыпанные конфетти, как падающие звезды. Олеся вошла в красочное царство, ставшее на день волшебным замком и ахнула. Голубые, фиолетовые, розовые, красные, желтые и оранжевые шарики парили около люстры, как медузы у кораллового рифа. Блестели остроконечные шапочки, переливаясь и пуская солнечных зайчиков, бегающих по обоям. Шапочки стойко ассоциировались у Насти со шляпами волшебников. Как-то раз маленькая Настя спросила у мамы. Зачем люди надевают блестящие шляпки на день Рождения?

Мама ответила, что этот день особенный для именинника. В этот день человек — великий, всесильный чародей.

— Значит, человек может мечтать только в День Рождения? — спросила Настя.