Лагерь

Жанне было не до уборки. Она села около мусорного ведра, уязвленная и униженная, обхватила себя за колени и заплакала. Не так, как маленький ребенок, которому мама запретила хватать сладости с витрины. Заплакала взрослыми тихими слезами, и от этого Настю пробрало до ледяных мурашек.

— Спасибо, — шмыгнула Жанна. — Спасибо тебе, Настя, за то, что отбираешь моих друзей. Ты выиграла, расслабься, не жди реванша. Завтра я уеду из лагеря.

Но ни завтра, ни послезавтра, ни даже через неделю Жанна не опустошила ни одной полки в шкафу. Причина задержаться была веская. Олеся пропала.

Семнадцатого августа, вечером, когда соседки, наконец, разобрались, кому мыть пол, а Жанна, настигнутая приступом горечи, ушла в ванную плакать, случилось то, чего Настя боялась больше всего. Пришла Яна Борисовна.

— Где Ширяева и Демьяненко? — очень отстраненно спросила вожатая.

— Жанна моется, а Олеся ушла еще днем, — ответила Настя. Яна Борисовна пронзительно посмотрела на девочку, которую когда-то считала другом.

— Куда Олеся ушла?

— Я не знаю, Яна Борисовна.

— Одна?

— Да нет, с подружкой.

Яна Борисовна постучала карандашом по блокноту.

— Из нашего отряда?

— Нет. Я такую вообще не видела в лагере.

— Как выглядела?

Настя призадумалась.

— Ну…Невысокая, ростом с меня. Метр шестьдесят где-то. Темноволосая и худенькая. Странная, в общем.

— В чем странность?

— Она болеет чем-то, наверное. Вид у нее был точно нездоровый — бледная, кости торчат, вены выпирают.

— Так…А что Демьяненко? Не звонила, не предупреждала, когда вернется?

— Если бы я что-то еще знала, я бы рассказала вам, — ответила Настя. Вожатая словно ждала подобной развязки.

— Действительно, мне приходится верить на слово. Хотя, может ты предпочитаешь, когда твои вещи перерывают в поисках правды?

— Всё равно карты неправильные, — вырвалось у Насти. Яна Борисовна издала нервный смешок.

— Неправильные! Поведаешь об оплошности Анне Васильевне?

— Так значит, это случайность?! Вы просто-напросто перепутали карты?! — у Насти голова пошла кругом от неожиданного поворота.

— Не то слово перепутала, — пробурчала Яна Борисовна. — Схватила, не глядя, наброски для весенней игры и поняла, что облажалась, когда все, кроме вас, разбежались по лагерю.

— Как же быть с ленточками? Их тоже не глядя перевязали?

— Чего ты пристала?! — распаленно воскликнула вожатая. — Маленьким девочкам вроде тебя не следует лезть во взрослые дела. Да, я напортачила, но итог уже не изменить, а отчет сам себя не напишет. Верни бумаги, и мы разойдемся, как в море корабли.

— Они под кофейным автоматом на вашем этаже, — устало сказала Настя и невпопад завершила: — А когда вернется Олеся — не знаю. Попробуйте ей позвонить.

Ночью Настя долго ворочалась в кровати. Следила за темно-желтыми бликами, просачивающимися сквозь щель между шторами и размышляла: о чем ей, маленькой девочке, никогда не поведают, и каких привилегий удостоился Антон, по документам всё еще относящийся к категории «Несовершеннолетний». В ноябре Антон справлял совершеннолетие. Настя об этом знала, и Яна Борисовна тоже знала об этом. Возраст не мешал Антону шастать по ночам на чужом этаже и устраивать молоденькой вожатой беспардонные визиты. Сколько ей? Двадцать два? Двадцать три? Это только звучит внушительно. В год Настиного рождения, Яна Борисовна стала первоклашкой с огромным рюкзаком и белыми бантами на рыжих косичках. Робко выглядывала из-за мамы и удивленно глазела на банты, торчащие над ранцами, на бойкую девчонку со звонким колокольчиком и на сотни новых лиц, выстроенных в ровные шеренги по периметру школьного двора. Затем она взошла на огромное судно, плывущее в страну знаний и плыла на нем долгих одиннадцать лет, пока не пришло время сменить корабль и курс и перебраться на простой однопалубник. Через год похожий поджидал Настю. Она была бы рада обсудить с Яной Борисовной, каково это, когда ты привык плыть туда, куда скажут, а затем остаешься один в лодке в центре океана. Но для начала хорошо бы просто извиниться перед вожатой. Сделав в уме заметку, Настя перевернулась на другой бок и отбыла в царство Морфея.

Глава 10 Настоящее в прошедшем времени

В пять минут девятого учащихся запустили в класс. Помещение прямоугольной формы со срезанными углами сияло чистотой. Холодной, хирургической чистотой. Появление живого организма губительно для идеальной правильности, присутствующей в элементах строгого декора. Стены держат потолок, обитый плитками с витиеватыми узорами и резными плинтусами. Выдержанная белая гамма. Чистота, в которой хочется лечь, чинно скрестить руки и умереть от уныния. Невозможная чистота.