Лагерь

– Спасибо тебе. Ты действительно особенный. – Голос у него такой тихий, что я едва разбираю слова. Но неожиданно у меня внутри будто взрываются звезды.

Я несколько минут глажу его по спине, а потом его дыхание становится глубоким, и я забираюсь к себе в койку. Я понимаю, что он, вероятно, даже не понял, что это был я. Если он похож на моего отца, то утром ничего не вспомнит. Но это не имеет никакого значения.

Закрываю глаза и пытаюсь заснуть, но внутри у меня словно формируется галактика, и я не успеваю оглянуться, как наступает утро.

– Эй, ты в порядке? – интересуюсь я, свешивая голову с кровати и глядя на Хадсона.

– А в чем дело? – удивляется он. – Я храпел?

Так и есть – он не помнит.

– Просто ты разговаривал во сне.

– О… – Он трет глаза. – А я и не знал. Мне снились хорошие сны.

Я улыбаюсь:

– Я рад этому. – Он смотрит на меня немного странно, и я кладу голову на подушку и начинаю пялиться в потолок. Это благодаря мне ему снились хорошие сны. Он сказал, что я особенный. И он прав – речь не только о том, что надо быть самими собой, быть теми, кем мы не можем быть во внешнем мире. Но и о том, кем мы хотим быть.

Один из моих новых друзей по театральной студии, Джордж, накрасил вчера ногти суперским лаком, который очень мне понравился. Может, сегодня я попрошу Джорджа заняться моими ногтями. Думаю, это именно то, чего я хочу. Мне нравится, что блестящие ногти создают впечатление, что ты – существо волшебное. Словно внутри у тебя звезды.

Хадсон встает и идет в ванную комнату, его волосы очаровательно взлохмачены. Я вдруг вспоминаю, как ночью он сжал мою руку и как я себя при этом почувствовал, и представляю, что, будь мои ногти накрашены, они поблескивали бы в темноте. Думаю, это бы ему понравилось. Мне бы точно понравилось – наши пальцы переплетены, каждый мой ноготь мерцает. Может, раз уж он знал, что я особенный, то знал и о звездах у меня под кожей, знал об этом даже в темноте. Даже не имея ни малейшего представления о том, кто я.

Мне нравится этот лагерь. Нравится, что я решил стать другим. Я спускаюсь со своей койки и начинаю готовиться к предстоящему дню.

Одиннадцать

Будь все как обычно, я бы сегодня проходил прослушивание. Никого не прослушивают на какую-то определенную роль (хотя, уверен, Джордж изо всех сил пытается получить роль Ким), а просто каждый поднимается на сцену и исполняет соло по своему выбору, а затем Кристал отбирает тех, кто умеет хорошо двигаться. Затем в течение получаса все тусуются вне театрального домика, отдыхая после танцев или еще раз пролистывая пьесы. После чего претендентов на роли возвращают в домик. Они поют номера из будущего спектакля, все вместе играют отрывки, все вместе танцуют, и это продолжается до обеда. Позже в этот же день Марк и Кристал вывешивают списки – кто на какую роль назначен.

День прослушивания проходит весело. Напряженно, трудно, но весело. Ты танцуешь, слушаешь, как поют и играют другие, практикуешься сам и многому учишься. Знаю, было бы ужасно, если бы ребята подсиживали друг друга, говорили друг другу всяческие гадости, желая вывести соперников из себя, но ничего такого у нас не бывает. Просто все хотят, чтобы спектакль получился великолепным. Не знаю, почему так происходит – то ли потому, что это лагерь для квиров и все мы радуемся общению, то ли потому, что Марк и Кристал не терпят никакой подлости, а может, это просто какая-то магия лета, но прослушивание – всегда сплошное удовольствие.

Но сегодня я в прослушивании не участвую. Хотя это как посмотреть…

– Первое, что мы сегодня сделаем, так это пробежим по полосе препятствий, – говорит Конни. Мы все выстроились перед ней, подобно новобранцам или вроде того, вот только Конни не служила в армии. Она – бывшая олимпийка. Легкая атлетика. Две серебряные медали и одна бронзовая. Самая знаменитая из всех сотрудников лагеря, и потому о ней обязательно пишут во всех рекламных материалах, и, кроме того, она не обязана жить в лагере летом, подобно другим работающим здесь людям. Конни приезжает сюда на машине. Она высокая, худая, темнокожая, с длинными прямыми черными волосами. Не смени она пол, могла бы стать знаменитым тренером. Не будь на свете еще более знаменитых олимпийцев-трансгендеров, могла бы сделать карьеру на телевидении или же ее книга продавалась бы лучше. Темная кожа тоже является причиной того, что мир игнорирует ее. Но, похоже, в лагере ей нравится. Остальное время она работает тренером. Любит заниматься с детьми.