Лакомый кусочек

Поэтому, когда куча заношенной одежды разрасталась до необъятных размеров, а в ящиках шкафов ничего чистого не оставалось, мы отправлялись в прачечную самообслуживания. Или я ездила одна: я не могла так же долго тянуть со стиркой, как Эйнсли. Туда лучше ходить вечером в воскресенье, чем по рабочим дням. В это время гораздо меньше старичков, тщательно выполаскивающих свои некогда шикарные сорочки, и меньше старушек в широкополых шляпках и белых перчатках, собирающихся к подружкам-сверстницам на чашку чая. До ближайшей к нам прачечной надо проехать одну остановку на автобусе. Суббота – неудачный день для поездки, потому что автобусы забиты покупателями, и это все те же старушки в шляпках и белых перчатках, хотя не столь аккуратные, а еще по субботам случается наплыв любителей вечерних киносеансов. Я предпочитаю воскресные вечера: меньше людей. Терпеть не могу, когда на меня пялятся и мой набитый мешок с грязной одеждой слишком бросается в глаза и сразу выдает: ага, едет в прачечную.

В тот вечер я с нетерпением ждала этой поездки. Мне хотелось поскорее покинуть квартиру. Я разогрела и проглотила замороженный ужин и переоделась для прачечной: джинсы, свитер, клетчатые спортивные тапки, которые я зачем-то купила и с тех пор никуда больше не надевала – и порылась в кошельке в поисках четвертаков. Я засовывала грязную одежду в мешок, когда вошла Эйнсли. Она почти весь день просидела у себя за закрытой дверью, занимаясь бог знает какими ритуалами черной магии: то ли варила приворотное зелье, то ли лепила восковых кукол Леонарда и колола их булавками в нужных местах. И вот ее осенила некая интуитивная догадка.

– Приветик! Идешь в прачечную? – спросила она с наигранным равнодушием.

– Нет, – ответила я хмуро. – Разрубила Питера на кусочки, спрятала их в ворохе грязного белья и вот хочу похоронить в овраге.

Она, видимо, сочла мое замечание пошлым. Даже не улыбнулась.

– Слушай, не возражаешь, если я подкину тебе кое-что из моего? Все равно ты идешь. Там немного.

– Отлично, – с облегчением отозвалась я. – Неси.

Это у нас обычная практика. Вот почему Эйнсли никогда не ходит одна в прачечную.

Она ушла и вернулась через несколько минут с охапкой нижнего белья всех цветов радуги.

– Эйнсли! Ты же сказала, немного!

– А тут и есть немного, – сварливо ответила та. Но когда я твердо заявила, что все это не влезет в мой мешок, она разделила белье на две кучки.

– Спасибо! Ты меня выручила! До встречи!

Я волокла мешок за собой по лестнице, внизу взвалила себе его на плечо и выскользнула из двери, попутно поймав застывший взгляд домовладелицы, которая украдкой высунулась из-за бархатной занавески, отделявшей ее гостиную от прихожей. Так, я знаю, она с немым укором осуждала вопиющую демонстрацию нашей нерадивости. Все мы, читала я ее мысли, являемся воплощением нечистоплотности.

Я села в автобус и поставила мешок с одеждой рядом на сиденье, надеясь, что со стороны он смахивает на ребенка и не вызовет негодования у пассажиров, решивших съездить по делам в выходной. Я все не могла забыть случившееся со мной ранее происшествие: когда я выходила из автобуса, какая-то закутанная в черные шелка старушенция в лиловой шляпке вцепилась мне в плечо. Дело было тоже в воскресенье. Ее возмутило не только то, что я нарушаю четвертую заповедь[5], но и то, что я неподобающе одета для такого дня: Иисус, напомнила она мне, никогда бы мне не простил клетчатых спортивных тапок. Я принялась изучать цветной рекламный плакат над окном: на нем была изображена молодая женщина с тремя парами ног, вышагивающая в утягивающем корсете. Должна признаться, меня такое возмущает. Это как-то слишком напоказ. Поначалу я не могла понять, на кого рассчитана подобная реклама и кто бы купил этот товар, и вообще – проводилось ли хотя бы предварительное изучение рынка. Женские формы, размышляла я, должны привлекать мужчин, а не женщин, а мужчины обычно не покупают женские корсеты. Хотя, возможно, миниатюрная гибкая женщина – это образ самой себя; возможно, покупательницы считают, что они возвращают себе одновременно юность и изящество. Потом мои мысли перенеслись на прочитанную где-то фразу, что стильно одетая женщина всегда имеет в своем гардеробе корсет. Я задумалась над скрытыми смыслами слова «всегда». А затем до конца поездки размышляла о временных границах термина «средний возраст»: когда я его достигну? Может быть, я уже в него вступила? Словом, пришла я к выводу, с такими вещами надо быть поаккуратнее: они имеют обыкновение нагрянуть, когда их совсем не ждешь.

Прачечная самообслуживания располагалась на той же улице, что и станция подземки. Уже стоя перед огромной стиральной машиной, я обнаружила, что забыла порошок, и громко чертыхнулась.

Посетитель, засовывавший белье в машину рядом, повернулся и бросил на меня равнодушный взгляд.

– Можете взять у меня, – предложил он, протягивая мне коробку.

– Спасибо! Почему бы им не поставить тут автомат со стиральным порошком. Странно, что они не додумались.