Лакомый кусочек

Его рот имел вкус виски и сигарет. Он положил ее на себя сверху, белая простыня зашуршала под ними, и Мэриен захлестнула волна хорошо знакомого чистого аромата его мыла. В ее ушах упрямо мурлыкала музыка.

Потом Мэриен отдыхала на животе, а на ложбинке ее спины снова балансировала пепельница Питера. Но на этот раз она лежала с открытыми глазами и наблюдала, как Питер ел торт.

– У меня разыгрался аппетит, – сказал он, игриво усмехаясь. Торт не показался ему противным, он даже не поморщился.

24

Неожиданно настал день последней вечеринки Питера перед свадьбой. Мэриен провела вторую половину дня в салоне красоты: Питеру захотелось, чтобы она сделала какую-нибудь необычную укладку. И намекнул, что неплохо бы ей купить себе новое платье, не такое, как он выразился, мышиное, как другие ее платья, и она послушно купила. Платье было красное, короткое и с блестками. Она сочла его не вполне в своем вкусе, но продавщица ее убедила.

– Как будто специально пошили для вас, дорогая! – произнесла она безапелляционным тоном.

Платье требовалось немного подогнать по фигуре, так что она забрала его после парикмахерской и теперь несла в розово-серебристой картонной коробке, шагая по скользкой дороге к дому. Она держала голову ровно, как жонглер, удерживающий на макушке хрупкую золотую чашу. Даже в вечернем морозном воздухе ощущался приторный искусственный аромат лака для волос, с помощью которого стилист закреплял каждую прядь. Она просила его не перебарщивать с лаком, но эти стилисты никогда не делают того, чего от них хотят. Они обращаются с твоей головой как кондитеры с тортом: закрепляют укладку, как будто глазируют и украшают свое изделие.

Обычно она сама укладывалась, поэтому ей пришлось спросить название салона у Люси, которая наверняка знала, куда стоит сходить, но, возможно, в этом и состояла ее ошибка. Лицо и фигура Люси требовали искусственной обработки: маникюр, макияж и изысканная укладка отлично сочетались, становясь неотъемлемой частью ее облика. И без них она выглядела как будто с содранной кожей или с ампутированными руками; а Мэриен всегда считала, что на ее теле все эти ухищрения выглядели избыточными, прилепленными к ее внешности как заплаты или куски пластыря.

Как только она вошла в просторный розовый зал салона – здесь все было выдержано в розовых и сиреневых тонах, и ей было удивительно, как фривольная женственная отделка помещения могла одновременно выглядеть настолько же функциональной – ее охватила пассивная покорность, точно ее доставили в больницу для операции. Она сверила назначенное ей время у сиреневоволосой девушки, которая, несмотря на накладные ресницы и переливающиеся локоны, имела тревожное сходство с деловитой медсестрой, после чего ее провели к ожидающему персоналу.

У мойщицы волос, одетой в розовый халатик с пятнами пота под мышками, были сильные профессиональные руки. Мэриен закрыла глаза и легла затылком на операционный стол, и ее череп тут же начали намыливать шампунем, скрести и ополаскивать водой. Она даже подумала, что здешним пациентам неплохо бы делать анестезию, чтобы они спали, пока с ними производят все необходимые манипуляции: ей не понравилось ощущать себя куском плоти, предметом обработки.

Потом ее привязали к креслу – ну, не буквально привязали, но она не могла встать и выбежать на морозную улицу с мокрыми волосами и с хирургической простынкой вокруг шеи – и к делу приступил врач: молодой мужчина в белом халате с ловкими тонкими пальцами, от которого исходил тонкий аромат одеколона. Из-под халата торчали ноги в остроносых ботинках. Она сидела неподвижно, передавая ему зажимы для волос, зачарованная видом его фигуры, отражающейся в зеркале с золоченой овальной рамой, и шеренгой блестящих инструментов и бутылочек со всякими снадобьями на столике перед ней. Она не видела, что он делает у нее за спиной. Ее тело было странным образом словно парализовано.

Когда наконец все зажимы, прищепки, бигуди и булавки были размещены на своих местах, а ее голова стала смахивать на ощетинившегося дикобраза-мутанта с волосяными отростками вместо игл, ее отвезли в сторону и, поместив под сушильный аппарат, включили электромотор. Она искоса поглядела на женщин, сидящих рядком в одинаковых сиреневых креслах под одинаковыми грибовидными колпаками урчащих сушилок. Но видела она только ряд странных существ с ногами разных форм и размеров, рук, держащих журналы, и голов в металлических куполах. Все были неподвижны, абсолютно неподвижны. Она тоже превратилась в одну из них, став таким же безвольным существом и безвольной машиной? В электрический гриб.

Мэриен смирилась с тем, что ей нужно просто сидеть и ждать, и взяла из стопки журнал с новостями кинематографа. С задней обложки к ней взывала блондинка с огромными грудями: «Девчонки! Добейтесь успеха! Если хотите посещать классные места, увеличьте грудь…»