Ланкаватара сутра

Если знание не возникает в силу не-осознания множественных различительных признаков особости и общности, то, Благодатный, не будучи знанием, оно называется не-веданием той существующей вещи, которая не возникает. Если же знание не возникает в силу выхода за пределы самосущей природы бытия множественных признаков особости и общности, то знание это, Благодатный, воистину не является знанием. (170) Ведь знание об известном, Благодатный, возникает в силу отсутствия его не-бытия и благодаря связи [с ним], отчего и называется знанием. Если же оно не возникает в силу заслонённости [вещи некими] стенами, вратами, возвышенностями, оградами, землёю, водою, воздухом и огнём, в силу чрезмерной отдалённостью [вещи] либо [её] близости, или же — в силу ущербности в связи с младенчеством ли, старостью иль омрачённостью органов восприятия, тогда то, что не возникает, вновь оказывается не знанием, а не-веданием существующей вещи в силу несовершенства сознания-буддхи.

Благодатный молвил:

— Нет, Махамати, речь не о не-ведании, но — о знании. Не о не-знании и не об этом, [тобою поведанном,] мною сказано было: «Коль не возникает знание о [различаемых органами чувств] свойствах вещи, то [внешнее] определяется как просто проявление [ума]. [И,] поскольку нет восприятия, не возникает и знание, именуемое различением». Так вот, при осознании [всего как] видящегося самому уму не возникает ни вещи, ни хотя бы знания о существовании и не-существовании, о внешнем бытии и не-бытии. [И] в силу не-восприятия этого исчезают знание и познанное. При [надлежащем] следовании тройному освобождению не воспринимается даже [какое-либо] знание. Однако рассуждающие, чьи умы с безначальных времён пребывают во власти бытия и не-бытия внешних проявлений, не осознают этого и оттого, исходя из бытия и не-бытия признаков внешних форм, наставляют о просто уме как прекращении различения. Объятые привязанностью к признакам «я»-самости и всего связанного с этим, в силу неосознания [всего как] просто видящегося самому уму, (171) они предаются различению знания и познанного. Различая же знание и познанное, в силу своей неспособности предпринять [надлежащее] исследование бытия и не-бытия [всего] внешнего, они предаются представлению о разрушении.

Об этом было сказано [гатхами]:

58. Коль недоступно знанию сущее, воспринятое [органами чувств],

то не знание это, а — не-ведание, проповедуемое рассуждающими.

59. Коль недоступны знанию не-существующие различительные признаки,

сокрытые, отдалённые ли, приближённые, это зовётся знанием ложным.

60. Если же знание не возникает в силу несовершенства

в связи с младенчеством ли, старостью, иль ввиду омрачённости

при том, что это познанное [всё же] существует, это [также] зовётся знанием ложным.

XVII[Наставления и конечная цель]

Кроме того, Махамати, невежественные простые люди, увлечённые играми с собственным вредоносным различением, развивающимся с безначальных времён, не способны воспринимать учение о собственной высшей цели. Будучи привержены различению признаков внешнего бытия, видящегося самому уму, они привязываются к словесным наставлениям (дешана-патха)[532], [служащим лишь] искусным средством (упая)[533] [проповеди Дхармы], и не постигают учения о собственной высшей цели, никак не связанной с чатушкотикой.

Махамати молвил:

— Согласно сказанному тобою, Благодатный, дай же мне наставление об особенностях учения о высшей цели наставлений, дабы я и иные бодхисаттвы-махасаттвы, постигнув его, были неуязвимы для ложно рассуждающих тиртхакаров, а также — последователей колесниц шраваков и пратьекабудд.

(172) Благодатный молвил:

— Ныне, Махамати, прилежно внемли и поразмысли усердно. Поведаю я тебе.

— Поистине, Благодатный, так и будет, — заверил Благодатного бодхисаттва-махасаттва Махамати и изготовился слушать.

[И] Благодатный молвил ему:

— Есть два вида учения о Дхарме Татхагат прошлого, настоящего и будущего, являющихся архатами и совершеннопробуждёнными. Это учение [посредством] словесных наставлений и учение о достижении конечной цели. Под учением [посредством] словесных наставлений здесь понимаются, Махамати, указания [содержащиеся в] великом множестве сутр, служащие наставлению существ согласно особенностям их умов. Под учением же о конечной цели, Махамати, понимается то, благодаря чему йогины достигают избавления от различения видящегося самому уму. Иными словами, я говорю о высшем внутреннем выявлении, прекращающем восприятие единости и инакости, двойственности и не-двойственности и выходящем за пределы ума, мышления, мыслеразличающего сознания — об очищенном уме, избавленном от представлений о причинной связи и неведомом всем рассуждающим, [а также] следующим колесницам тиртхакаров, шраваков и пратьекабудд, предающимся двойственным воззрениям о существовании и не-существовании. Таково, Махамати, наставление о конечной цели, в постижении коего надлежит совершенствоваться тебе и иным бодхисаттвам-махасаттвам.

Об этом было сказано [гатхой]:

61. Двояко моё учение: [словесные] наставления и — конечная цель.