Лантерн. Наследники

Императорская гвардия Наполеона Бонапарта была элитным подразделением, которое помимо участия в боевых действиях выполняло роль личной охраны императора и его семьи. В связи с этим безграничная преданность императору выдвигалась в качестве обязательного условия службы в ее рядах, не менее важного, чем высокий рост, отвага и богатый военный опыт, подкрепленный боевыми ранениями.

Из конных егерей Императорской гвардии формировался эскадрон, сопровождавший Наполеона Бонапарта в поездках. Его солдаты и офицеры многократно доказали свою личную доблесть и готовность защитить императора ценой собственной жизни. Именно они под прикрытием двух гренадерских полков сопровождали бегство Наполеона после поражения при Ватерлоо.

Вскоре после второго отречения Наполеона Бонапарта в 1815 году все подразделения Императорской гвардии были расформированы.

Могло показаться, что мадам Матильда унеслась мыслями в прошлое. Однако на самом деле она исподтишка наблюдала за Алексом, пытаясь понять, что с ним не так и чем ей это грозит.

— Надо сказать, за военную службу платили неплохо, — заметила мадам одобрительно, — поэтому мой отец за тринадцать лет в армии сколотил немало деньжат. После второго отречения императора он женился и купил этот самый дом с лавкой.

Она бросила на Алекса испытующий взгляд.

— Представь себе, мой отец был с Бонапартом в России. Рассказывал, как горела Москва, и проклинал вашу ужасную зиму — он отморозил два пальца на ногах, когда возвращался во Францию.

— Мои дед и бабушка тоже рассказывали о пожаре в Москве, — неожиданно для себя произнес Алекс. — Они успели уехать из города за месяц до прихода французской армии, а вот брат бабушки, мой двоюродный дед, так и остался в городе.

Сон все еще казался забавным. Боевики и фантастика приучили Алекса не принимать опасность всерьез, а в своей благополучной реальной жизни он с нею не сталкивался. «Прикольно!» — успел подумать он, продолжая рассказывать и с интересом слушать себя самого.

— Моего двоюродного деда звали Николай Аргунов. Он до последнего дня составлял опись имущества в московских домах своего хозяина и вывозил из города все самое ценное. Из загородной усадьбы забрать почти ничего не успели. Французские солдаты все разграбили, а усадьбу сожгли. Мне дали имя в его честь, он был художником…

— Ну, конечно, — презрительно фыркнула мадам. — Значит, привычка пачкать холсты у вас семейная. Богема!

— Нет, мадам, не богема. Мой двоюродный дед был крепостным, как и вся его семья, — ответил Алекс, изумляясь новым подробностям Николашиной биографии. — Хотя его отец Иван Аргунов и младший брат Яков, как и он сам, были художниками-портретистами, а старший брат Павел архитектором, все они, вместе с матерью и тремя сестрами были крепостными очень богатого русского аристократа.

— Неужели? — недоверчиво переспросила женщина. — Так ты тоже, выходит, крепостной?! — Она закатила глаза. — Какая же дура моя дочь!

— Крепостное право отменили в России четырнадцать лет назад, — возразил Алекс. — Но семья моей бабушки стала свободной гораздо раньше. Бабушке и ее сестрам дали «отпускные» грамоты, когда они вышли замуж, а братьям — по завещанию их хозяина. Он считал себя человеком прогрессивных взглядов, совершал благородные поступки, но, честно говоря, это капля в море — ведь он был владельцем восьмидесяти тысяч крепостных.

Мадам потребовалось несколько минут, чтобы переварить услышанное. Алекс тем временем, опираясь на новые данные, пытался вычислить, в каком году оказался. «Когда отменили крепостное право? Ну, давай, давай! — понукал он себя. — В 1860, нет, в 1861, кажется. Плюс четырнадцать, значит, сейчас 1875 год. Обалдеть!»

— Какая разница! — подытожила свои размышления Николашина теща. — Все равно у вас рабский род. Теперь понятно, почему ты такой никчемный! Значит, мой отец воевал против твоего деда?

— Простите, мадам Матильда, насколько мне известно, мой дед не участвовал в боевых действиях. Он спасал ценности из горящей Москвы.

— А кто ее, по-твоему, поджигал? — насмешливо спросила мадам.

— Москву сожгла армия Бонапарта, — осторожно ответил Алекс, мысленно сопоставляя мнение Николаши со школьной программой.