Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

– Государь подъехал с обратной стороны дома, как в прошлый раз, чтобы не привлекать внимания. Он прошел через подвал, поднялся в заднюю часть лавки и оказал нам честь, расположившись со своей охраной на кухне. Государь крайне удивился, не найдя вас в доме: по его словам, вы должны были ждать его внутри и не показываться на улицу.

– Без тебя знаю, что я должен был делать! – рявкнул Никита. – Мне донесли, что кто-то в Лантерн узнал о приезде государя. Я вышел, чтобы присмотреть за наружным входом.

Как Эдвард несколько минут назад, купец растерянно оглянулся по сторонам:

– А где ваша лошадь, господин?

– Мою лошадь повели в кузницу, чтобы перековать, – припертый к стенке, Никита импровизировал напропалую.

Анри Лакомб и в мыслях не мог подвергнуть сомнению слова знаменитого полководца и с благоговением склонил голову:

– Пойдемте, мой господин. Государь ожидает вас.

Никита быстро, насколько позволяли непривычный костюм и бьющаяся о ноги шпага, направился к дому. Он был чрезвычайно взволнован предстоящей встречей со столь значительной персоной, как Генрих Наваррский, и одновременно побаивался ее непредсказуемых последствий .

– Иди за мной! – не забыл он про окоченевшего Деда.

Лакомб терялся в догадках, зачем Агриппе Д’Обинье понадобился их старый слуга, но спрашивать и тем более перечить не смел.

Эдвард пропустил господ вперед и поспешил следом.

После солнечной улицы Никита мог разглядеть лишь силуэты мужчин, которые толпились в полутемной кухне. Однако Наваррца он выделил сразу по тому, как остальные почтительно распределились вокруг его крупной фигуры.

– Агриппа! – нетерпеливо воскликнул Генрих. – Где ты ходишь?! Это на тебя не похоже!

– Простите, государь! –      Никита с достоинством склонил голову. – Я должен был лично убедиться, что на улице все спокойно.

– Ладно! Пойдем скорее! У нас не так много времени! Мы утром слишком поздно выехали из Монтобана, а я собираюсь уже сегодня к ночи вернуться в Нерак и завтра отправиться в замок Ажетмо. Меня ждет моя прекрасная Коризанда! Я и сам сгораю от нетерпения в ожидании встречи с ней. Однако сейчас я хочу увидеть мою маленькую птичку, мою Генриетту!

Окружавшим его рыцарям Наваррец приказал:

– Оставайтесь здесь. Со мной пойдет только Агриппа.

Арно Лакомб, который все это время скромно стоял в сторонке, с поклоном открыл дверь, ведущую к лестнице, и жестом пригласил Генриха Наваррского и Никиту, а точнее Агриппу Д’Обинье, пройти наверх.

Никита, в свою очередь, сделал знак Эдварду, чтобы тот следовал за ними. Удивлению Лакомба не было границ, однако он снова промолчал и сам остался внизу. Наваррец легко взбежал по крутым ступеням. Никита приотстал, чтобы ненароком не запутаться в плаще и не напороться в темноте на королевскую шпагу, которую Генрих привычным жестом слегка сдвинул назад. Позади них, также соблюдая безопасную дистанцию, поднимался Дед.

– Агриппа, ты же помнишь Марию? Правда, Генриетта похожа на нее как две капли воды?!

Когда Никита вошел в знакомую комнату, Наваррец уже держал девочку на руках и с нежностью вглядывался в ее лицо, развернув к тусклому окну. Неподалеку, присев в глубоком поклоне и не поднимая глаз, замерла женщина с осиной талией.

– Встань, Анна, – сказал ей Генрих. – Скажи, здорова ли моя дочь? Ведет ли она себя как подобает?

Женщина затрепетала:

– Да, государь, Генриетта, слава Богу, здорова. Она хорошая девочка, смышленая и послушная. Мы с мужем очень любим ее.

– Я ценю ваши труды. Они и далее будут щедро вознаграждаться. Только берегите мое дитя. Пускай вырастет такой же красавицей, как бедняжка Мария, упокой Господь ее душу!

– Аминь! – отозвалась Анна и осенила себя крестным знамением. – Я дни и ночи молюсь за Генриетту и за вас, государь. Чтобы наша девочка прожила долгую и счастливую жизнь. И чтобы вы, государь, были в добром здравии, храни вас Господь!

Она снова перекрестилась.

Молчавшая до сих пор, Генриетта вдруг обхватила Генриха за шею двумя руками и громко зашептала ему в самое ухо:

– Господин Генрих, ты покатаешь меня снова на своей большой лошади?

Генрих громко расхохотался:

– Тебе понравилось ездить верхом, дитя мое?! Похоже, ты должна была родиться мальчишкой! Боюсь, в этот раз прокатиться не получится, я заехал совсем ненадолго. Но я покажу тебе кое-что другое!

Генрих сел на один из складных стульев, вытянул вперед длинную ногу в мягком сапоге и боком посадил на нее Генриетту.

Он раскачивал ногу вверх-вниз и из стороны в сторону, крепко держа девочку за руки и приговаривая:

– Эге-гей! Вперед!

Генриетта взвизгивала от восторга на каждом вираже и смотрела на Генриха глазами, полными обожания. Никита пригляделся к Анне – женщина улыбалась, глядя на счастливого ребенка, но по щекам ее текли слезы.

– Все, дитя, хватит! Моя нога сейчас отвалится. Как же я тогда буду ездить верхом? Мне ведь надо охотиться и сражаться с врагами!

Наваррец поставил девочку на пол, но тут же снова привлек к себе и посадил на колени.

– Посмотри на нее, Агриппа! Ну, разве она не красавица?! – с гордостью спросил он.