Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

– Я немного разбираюсь в тайниках. У меня самого есть буфет с секретным ящиком. О нем не знает никто, но тебе я покажу, когда вернемся домой. Потому что ты хороший человек, Никита. Я тебе доверяю. В моем тайнике лежит самое ценное, что у меня есть. Знаешь, там очень интересный механизм! Он открывается поворотом львиной головы…

– Обязательно покажешь, – перебил его Никита. – Потом. А сейчас лучше скажи, разве Генриетта не дочь этой женщины? Я слышал, как девчонка называла ее мамой.

– С Генриеттой все не так просто. Похоже, что есть официальная версия для всех, а есть правда, которую скрывают.

Дед многозначительно поджал губы.

Погрузка зерна закончилась. Худенький парнишка отвязал коня, взобрался на мешки и сидел, устало нахохлившись. Второй парень, видимо, работал на Арно Лакомба – сейчас он отдыхал, расслабленно привалившись к воротам.

Никите показалось, что безразличие на лице слуги было напускным: он несколько раз ловил на себе цепкий, внимательный взгляд. Парень каждый раз опускал глаза, но затем снова принимался следить за Никитой и Эдвардом. Как будто пытался расслышать или прочитать по губам, о чем они говорили.

Каорский купец на прощание церемонно раскланялся с хозяином лавки, боком присел на свободный край телеги и хлопнул рукой по мешкам. Видимо, это была команда отправляться в путь – мальчишка тронул поводья, конь в последний раз укоризненно оглянулся и потащил поклажу в сторону городских ворот.

Арно Лакомб некоторое время крутился у амбара, поглядывая в сторону Никиты. Он не вполне понимал, почему господин стоит на улице и что делает рядом с ним их старый слуга. Не дождавшись распоряжений, торговец не осмелился досаждать высокопоставленному гостю. У него хватало своих забот.

Он обругал парня, который предавался безделью, тут же нашел ему какую-то срочную работу и сам пошел заниматься своими купеческими делами.

А Никите в этот момент было не до Лакомба. Он думал о каорском купце и тщедушном парнишке. Представлял себе их одинокую телегу на пустой извилистой дороге в дремучем, полном разбойников лесу. Идея такой поездки, даже на его легкомысленный взгляд, выглядела рискованной.

– Не страшно им вдвоем, без оружия? – поинтересовался он у Деда. – На телеге-то до Каора полдня езды, наверное. Всякое может случиться по дороге. Времена ведь неспокойные. – Последнее утверждение прозвучало полувопросительно.

– Времена лихие, – согласился Эдвард. – Поэтому они поедут общим обозом вместе с другими купцами и с вооруженной охраной. Им приходится идти на риск, в Каоре сейчас перебои с продовольствием. Крестьяне перестали подвозить продукты в города, боятся.

Никита понимающе хмыкнул:

– Их можно понять, кто бы ни воевал между собой, главные беды достаются крестьянам.

– Точно! – горячо поддержал старик. – Католики с гугенотами гоняются друг за другом и по пути грабят и жгут все, что попадется. Разумные люди предпочитают сидеть по домам и беречь припасы. Хотя, по правде сказать, уцелевших домов в округе остается все меньше, и припасов тоже: столько народу погибло за последние три десятилетия, землю обрабатывать некому.

– Неужели все так плохо? – усомнился Никита. – На первый взгляд Лантерн выглядит мирно.

Жизнь вокруг и правда текла своим чередом. Около ворот замка, как и две сотни лет назад, толпились горожане: кто-то пришел по делу, другие из праздного любопытства. Между ними терлись попрошайки: убогие калеки, нищие пилигримы, странствующие монахи. По улице вдоль крепостной стены, лавируя между лужами, пробирались женщины с корзинами и узлами.

– В Лантерн сейчас действительно тихо. Город католический, протестантов здесь не жалуют. В случае опасности закрывают ворота и держат оборону. Ну, ты же вроде специалист, знаешь, как это бывает, – подмигнул Дед, видимо, намекая на мятежного Филиппа, в роли которого Никита оказался прошлой ночью. – Хотя, говорят, лет двадцать назад гугеноты все же захватили город во время какого-то католического праздника. Тогда здесь собрались церковники из многих соседних городов, служили мессу. Во время службы армия протестантов и напала на Лантерн. Ими командовал некий Дюра – настоящий зверь! В тот день много народу погибло. Священников перебили практически всех, около двухсот человек.

Старик сочувственно покачал головой.

– Правда, через десять лет, уже после Варфоломеевской ночи, католики с лихвой отыгрались. Гугенотов тогда тысячами убивали по всей стране. Из Парижа сведения и распоряжения приходили самые противоречивые. Местные власти трактовали их на свое усмотрение, кому как вздумается. В этих землях королевскую армию в то время возглавлял генерал Террид. Говорят, он тоже мягкосердечием не отличался, крови было много.