Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

Худощавый мальчишка завязал веревкой туго набитый куль и потащил его к стене, где их стояло уже немало. На его руках, на шее и даже на лбу вздулись вены. Напарник отложил лопату и подхватил мешок с другой стороны: вдвоем нести его было и легче, и удобнее. Видимо, именно этой работой стращала старика женщина в комнате наверху.

Одежда парней выглядела сообразной занятию, однако была такой же бедной и убогой, как наряд человека, похожего на старину Эдварда. На их фоне Никита уже менее критично оценивал свой костюм. Несмотря на черный цвет и почти полное отсутствие украшений, он смотрелся богато и даже изысканно.

Положив руку на эфес шпаги, Никита ощутил себя бравым рубакой – это оказалось необыкновенно приятно. Ради такого щегольства можно было смириться с некоторым неудобством – как в новых джинсах, которые вначале бывали тесны, зато придавали особую стройность фигуре.

Старик открыл дверь из кухни на улицу. Он молча ждал, пока Никита – он же господин Д’Обинье, согласно последним данным – подглядывал за работавшими в амбаре слугами.

Наконец, Никита спохватился и поспешил выйти наружу. Требовалось срочно выяснить, кто рядом с ним, – Дед, товарищ по ночным приключениям, или житель Лантерн эпохи Возрождения, который поразительно смахивал на Деда.

В первый момент яркий свет резанул глаза, уже привыкшие к полумраку, а холодный ветер обжег лицо. Никита отвернулся от солнца и ветра, отошел на несколько шагов и стал разглядывать здание, из которого только что вышел. Поразительно, фасад был ему знаком. Он сильно напоминал тот самый дом, который несколько месяцев назад купил Никита. Только на месте двух высоких окон его кухни располагались ворота амбара, а точнее купеческой лавки, где торговали зерном. И еще окна второго этажа стали заметно уже. Других серьезных отличий он не нашел. Между воротами лавки и дверью в жилую часть дома дремал широкозадый конь, запряженный в пустую телегу. Коновязью для него служил продолговатый камень с пробитой в нем круглой сквозной дыркой, который сильно выступал из стены. На современном фасаде дома Никиты такого камня уже не было. Видимо, его убрали при более поздней перестройке.

«Значит, моему дому и правда больше четырехсот лет, а то и все пятьсот, как написано в бумагах», – с гордостью и удовлетворением подумал Никита.

Созерцание было прервано деликатным покашливанием.

– На чем вы приехали, мой господин? – Старый слуга растерянно смотрел на его идеально чистую обувь. – Я не увидел вашей лошади около дома.

Никита огляделся. Вопрос звучал вполне резонно – со времен Средневековья грязи на этой улице меньше не стало. Сомнительно, чтобы господин Д’Обинье мог добраться сюда пешком, не запачкав элегантных сапог.

Никита решил, что пора рискнуть.

– Эдвард, это ты? – негромко спросил он.

Старик осторожно оглянулся по сторонам и, немного расправив спину, сердито посмотрел на Никиту.

– Давай отойдем в сторонку.

Они переместились к соседнему дому, двери которого были наглухо заперты, а окна закрыты толстыми ставнями.

– Значит, это все-таки ты, Никита?! Я уже начал сомневаться, глядя, как ты пыжишься. Решил, что настоящий господин Д’Обинье случайно оказался похожим на тебя.

Дед, конечно, успел обидеться и всячески это демонстрировал.

– А что мне еще оставалось делать?! Мне пришлось играть роль, в которой я оказался! Так же, как и тебе, – оправдания Никиты не возымели эффекта, тогда он сделал попытку пошутить. – Я тоже боялся ошибиться! Ты так органично вписался в эпоху Возрождения!

Шутка не прошла. Эдвард продолжал дуться. Никита мысленно махнул рукой на Дедовы капризы, уверенный, что отходчивый старик скоро сам сменит гнев на милость.

– Давно ты здесь?

Тот с тяжелым вздохом качнул головой:

– Не знаю. Хотя мне самому кажется, что я на побегушках у этой леди всю свою жизнь, устал ужасно! Она хорошая женщина, просто порядки такие. Слуг, особенно крепостных, за людей не считают.

– Ты крепостной?! – изумился Никита. – В эпоху Ренессанса?!

– А ты думал… – мрачно буркнул Эдвард. – Говорят, мой далекий предок сам отдал себя предку моего нынешнего хозяина.

– Как отдал себя? – Никита решил, что ослышался.

– Представь себе, добровольно, причем, вместе со всеми потомками. – В глазах старика вспыхнуло негодование. – Дикие времена!