Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

– Один раскрашенный рисунок – одно пирожное, – замотивировала их Поня. – Только чтоб красиво было, иначе нам пирожных не продадут.

Она вопросительно посмотрела на официантку. Та в подтверждение убедительно кивнула.

Нейтрализовав на время близнецов, Поня заказала кофе. По лицам подруг Ольге стало понятно, что повестка дня полностью посвящена ей.

– Оля, – торжественно начала Поня, – мы за тебя очень переживаем.

– Спасибо, – машинально ответила Ольга.

Лялька посмотрела на нее с подозрением, но поняла, что сарказм в голосе подруги ей померещился. Ольга пребывала в полной прострации.

Поня продолжала излагать свою мысль округло, как истинная дочь видного советского дипломата:

– Олечка, давай посмотрим на поведение Никиты с другой стороны. Может быть, все не так плохо?

Вмешалась Лялька:

– Если будешь продолжать в том же духе, дело кончится разводом. Неужели ты правда этого хочешь, Оль?!

– Не хочу, – прошептала Ольга. – Только ему уже нет до меня никакого дела. Он там прекрасно проводит время, в своей деревне.

Снова вступила Поня:

– Поезжай к нему, вы во всем разберетесь!

Глухая безысходность во взгляде Ольги вывела из себя даже терпеливую Поню.

Она сменила пластинку:

– Ольга, приди в себя! Что с тобой происходит? Я Никиту не защищаю, но и ты не в адеквате, согласись?!

– Не в адеквате, – без энтузиазма согласилась Ольга. – И боюсь, что уже ничего не исправишь.

– Быть этого не может! – фыркнула Лялька. – Черт! Такие сложные вопросы нельзя обсуждать без шампанского. Плохо, что я за рулем!

– Я тоже за рулем, – заметила Поня. – К тому же с двумя детьми. Кстати, где они?!

Близнецы, оставив карандаши, тихо просочились из-за стола и уже терлись около пирожных под бдительным присмотром официантки. Поня снова усадила их за стол, многозначительно указав на книжки-раскраски.

– Я предлагала вам приехать ко мне, – вяло напомнила Ольга. – Шампанское у меня есть. В крайнем случае остались бы ночевать.

– Нет, не вариант, – Лялька вздохнула. – У меня завтра работа с раннего утра. Сложные переговоры начинаются, это на несколько дней – рестораны, Питер, Суздаль. Все, как обычно, короче. Надо быть в форме.

Лялька работала переводчицей в очень крупной компании. У нее был относительно свободный график, но временами приходилось работать по нескольку дней кряду почти круглосуточно.

– Вот и хорошо! И не надо! – подытожила рассудительная Поня. – Под шампанское мы эту тему один раз уже обсудили. Достаточно! Меня Боря весь следующий день поедом ел.

После их пятничного похода в СПА Боря действительно устроил Поне беспощадный разбор полетов. Пока речь шла о самом факте ночных посиделок с подругами, он высказывался довольно умеренно. Даже с некоторой долей понимания.

Но когда Поня посвятила его в подробности конфликта между Ольгой и Никитой, обычно спокойный и юморной, Боря впал в негодование:

– Правильно говорят, что не бывает женской дружбы! Какие вы подруги?! Вместо того чтобы вправить ей мозги, только подзуживаете! Дуры набитые! Что ты, что Лялька твоя!

Дочери дипломата было непривычно слышать такие эпитеты в свой адрес. Даже от собственного мужа. Однако Поня не стала ни спорить, ни обижаться. По существу, за исключением отдельных нюансов, она была согласна с Борей и испытывала чувство вины перед Ольгой. Это чувство муж продолжал подогревать в ней в течение всего субботнего вечера.

Лялька забеспокоилась на сутки позже, в воскресенье, после того, как услышала по телефону тусклый голос Ольги. Она немедленно позвонила Поне и тем же вечером приехала к ней в Малаховку, чтобы выработать план дальнейших действий.

К ее приезду Боря уже успокоился. Он, конечно, не преминул еще раз высказать свое мнение насчет поведения Ляльки и Пони, однако в выражениях был более сдержан.

– Знаешь, Борька, в целом ты прав. Мы с твоей женой выступили не лучшим образом, – со всей доступной покорностью ответила ему Лялька. – Но насчет женской дружбы поаккуратнее. Ты меня знаешь: если я выйду из себя, могу обратно и не вернуться. По-твоему, мы двадцать пять лет притворяемся?! Гендерный ты шовинист!

– Пили бы поменьше шампанского, меньше было бы проблем, – мстительно бросил Боря и ушел с близнецами на улицу, оставив Ляльку и Поню одних.

Пристрастие к игристым винам было еще одной привычкой, оставшейся с юности. Продавщица ближайшего к институту винного магазина знала всех студентов ИнЯза в лицо.

Однажды, когда подруги были уже на третьем курсе, она сказала подругам, выставляя на прилавок бутылку «Советского шампанского»:

– Девочки, заканчивайте с шампанским. Пора вам переходить на другие напитки.

Девочки ее совету не последовали. Бог миловал, непреодолимой привязанности к алкоголю никто из них не приобрел, но при любом значимом поводе они до сей поры предпочитали что-нибудь шипучее.

Стены ЦДХ огласил истошный крик – близнецы подрались. Поня кинулась их разнимать. Ей на помощь подоспела хлопотливая официантка.

– Мне кажется, за эти раскраски уже полагаются пирожные, – деликатно подсказала она.

– Согласна, – вздохнула Поня.

Официантка взяла Сеню и Тимошку за руки и повела к витрине.