Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

«Детка?!! Мама?!!» Он узнал голос этой женщины, хотя сегодня не услышал в нем тех искрящихся интонаций, которые очаровали его при первой встрече. За их столом сидела Николь, хозяйка антикварного магазина, с которой несколько дней назад он обсуждал историю рода графов Шереметевых. Сейчас, когда он увидел ее без странных дизайнерских очков, в летнем платье вместо рабочего комбинезона и с распущенными вьющимися волосами, он вдруг разглядел поразительное сходство между нею и Изабель.

Антиквар занял оставшийся свободный стул и заказал два кофе подошедшему официанту.

– Нам надо поговорить, – сказала Николь. – Прямо сейчас. Моя вина, что этот разговор не состоялся раньше, но откладывать его больше нельзя.

Несколько секунд Изабель смотрела на нее, как на материализовавшийся призрак, но после первого шока в девушке вскипела злость:

– Ты не имеешь права врываться в мою жизнь, когда тебе заблагорассудится!

Антиквар кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.

– Изабель, дитя мое, пожалуйста, выслушай маму! Поверь, это очень важный разговор!

Все трое не обращали на Никиту никакого внимания. Эта был тот редкий случай, когда он не знал, как себя вести и что делать.

Николь вновь заговорила, обращаясь к дочери:

– Прости меня, детка! Я жила своими чувствами и считала, что они и есть самое главное. Успокаивала себя тем, что ты справишься без меня, что самостоятельная жизнь тебя закалит. И ты справилась. Только я пропустила много важных событий в твоей жизни – в нашей с тобой общей жизни. К сожалению, этого уже не исправить, я не могу изменить прошлое. Но будущее – точно могу. По крайней мере, очень хочу попытаться, если ты мне позволишь.

Чувства Изабель брызнули наружу.

– Ты думаешь, это так просто?!! Снова довериться тебе?! После того, как ты бросила меня в такой трудный момент?! – Она начала на повышенных тонах, но, оглянувшись, приглушила звук.

Николь ловила глазами взгляд Изабель, пытаясь во что бы то ни стало удержать тонкую нить разговора, которая их связывала.

– Нет, я не думаю, что это просто, детка. Я знаю, что обидела тебя. Я все помню. Эта вина останется на мне навсегда, такой грех ничем не смыть. Понимаю, что сейчас ты можешь мне не поверить, у тебя достаточно оснований для этого. Но я все равно надеюсь.

Антиквар смотрел на Николь с болью и нежностью. Не могло быть никаких сомнений в том, какие чувства он испытывал к этой маленькой женщине.

– Но почему?!! Почему ты так поступила со мной?! И зачем сейчас ты говоришь мне все это?! Что изменилось? – Шепот Изабель был больше похож на крик.

– Не знаю, можно ли объяснить в разумных словах, как поклонение мужчине могло стать сильнее материнской любви, – сказала в ответ Николь. – Я сама не заметила, как это произошло. Просто я так жила, так чувствовала. И все это время, поверь, я не лгала себе. Я делала вид, что в моей жизни все прекрасно, но только я одна знала, что творилось у меня в душе. Я знала, что предаю своего ребенка. Казнила себя страшнее, чем это мог бы сделать кто-то другой. И не находила выхода. А сегодня вдруг поняла, что мне дается последний шанс. Последняя возможность все изменить. Я увидела, как наяву, что ты и я – мы обе стоим на краю бездны, перед самым важным выбором в нашей жизни. И от следующего шага зависит дальнейшая наша судьба – или мы идем дальше вместе, или по отдельности срываемся вниз. Летим каждая в свою пропасть, и обе эти пропасти ужасны.

Слова матери, казалось, резали Изабель на части. Она кусала губы, в ее глазах стояли слезы. Она уже не пыталась оттолкнуть Николь, а наоборот, жадно ловила каждое ее слово.

– Я хочу снова вернуться в твою жизнь, детка, и хочу, чтобы ты опять стала частью моей жизни. Я знаю, что это все еще возможно, потому что я тебя люблю. И надеюсь, что ты тоже любишь меня, несмотря на все обиды. Если ты поверишь мне сейчас, мы уедем в Италию. Вдвоем, только ты и я. На месяц, на два, на три – сколько ты захочешь. В те места, которые ты выберешь. Может быть, туда, куда ты хотела поехать, в прошлый раз. Когда я нарушила свое обещание. Бросила тебя лишь потому, что мой муж не захотел оставаться один.

Видимо, Николь задела самые болезненные для дочери воспоминания.

Изабель снова вспылила:

– Но ведь Серж и в этот раз не захочет оставаться один! Что он скажет, когда услышит о твоих планах? Он снова не согласится. И ты опять сделаешь так, как он захочет. Все это уже было, мама! Ты лжешь и себе, и мне!

Натан Морель сидел, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. Он не принимал непосредственного участия в разговоре, но Никита видел, что даже присутствие за этим столом давалось Антиквару с трудом. Услышав последние слова Изабель, он с состраданием посмотрел на Николь. Но ее лицо не дрогнуло.

– Серж уже знает, детка. Я объявила ему, что уезжаю на неопределенный срок. Что я очень нужна своей дочери, а моя дочь очень нужна мне. И что я больше не готова делать выбор между ним и тобой. Я сказала, что если он против, то может убираться к черту, подавать на развод, делить бизнес – делать все, что ему угодно.