Ларин Петр и волшебное зеркало

Вконец обессилев, Пётр споткнулся, упал, больно ударившись локтями и коленями, и с трудом перевернулся на спину. Свисток выпал у него из кармана, откатившись в сторону; Пётр сел, тряся головой, и увидел, что дракон уже здесь.

ГЛАВА 24

Это сделали не мы. Требучет Яйцеголового. Доброе слово и гайке приятно. Робинзоны острова Ссыльный. Друзья для того и существуют, чтобы их продавали. Последняя война. Драконина хороша, пока горячая. Великая Проблема Яйцеголовых. Мышиный пир. Ночной переполох. Вероломные карлики. Ночная погоня. В западне.

Дракон остановился, встал на задние лапы, распахнул широкие крылья и, по-лебединому изогнув длинную гибкую шею, издал жуткий свистящий рёв. Петра обдало тугой волной зловония, исходившей из широко разинутой зубастой пасти. В следующее мгновение бронированная крокодилья голова стремительно метнулась вперёд, как выпущенный из катапульты камень. Пётр услышал щелчок, словно где-то лопнула туго натянутая верёвка, и, собрав остаток сил, откатился в сторону.

Тяжёлая драконья голова со страшной силой вонзилась в каменистую землю, и Петру показалось, что склон под ним слегка вздрогнул. Дракон почему-то не торопился возобновлять атаку. Он приподнял голову и тут же снова уронил её, заставив землю дрогнуть ещё раз. От удара в стороны полетели комья земли и мелкие камешки. Потом костяные веки медленно опустились на пылающие лютой злобой глаза, дракон вздохнул и грянулся оземь всей своей тушей. Его раскинутые крылья несколько раз судорожно взмахнули, как будто ящер пытался взлететь, и бессильно опали, расстелившись по земле, как два кожаных паруса.

Пётр отполз от чудовища подальше и только после этого сел. Он, не отрываясь, смотрел на дракона, не веря, что всё кончилось. Ему казалось, что ящер притворяется или просто на время потерял сознание, сдуру ударившись головой о землю. Пётр был почти уверен, что охотник вот-вот придёт в себя, вскочит и без труда завершит охоту. Но дракон по-прежнему не шевелился и, кажется, даже не дышал.

Пётр поднялся на трясущихся ногах, и сейчас же, будто только того и дожидался, к нему вприпрыжку подбежал Свисток.

— Здорово ты его провёл! — сипло закричал он. — Бабах, и он в нокауте! Пошли скорее, пока он не очухался.

— Он не очухается, — задумчиво сказал Пётр, разглядывая дракона.

— Не очухается? Ты что, убил его? Ты правда его убил? Ур-р-ра!!! Мы убили дракона!

— Нет, — сказал Пётр, — это сделали не мы.

И он указал Свистку на короткое копьё с толстым деревянным древком и широким стальным наконечником, пробившее насквозь драконью грудь и на добрых полметра торчавшее из спины. Копьё было покрыто чёрной, как нефть, драконьей кровью и блестело, как лакированное.

— Вот это бросок, — с завистью протянул Свисток. — Да, тебе такое не под силу. Да у тебя и копья-то не было… Слушай, а он точно мёртвый?

Вместо Петра ему ответила Маргарита. Хлопая крыльями, она спустилась с неба прямо на чудовищную крокодилью морду и с презрительным криком клюнула дракона в нос.

Пётр огляделся, рассчитывая увидеть мускулистого богатыря, который одним точным ударом убил громадного зверя. На миг в нём даже вспыхнула надежда, что это был Большой Илл, но тут откуда-то раздался скрипучий крик:

— Эй! Эй! Кыш! Прогоните эту птицу! Кыш! Это моя добыча, немедленно прекрати её клевать! Это мой дракон! Кыш, кому говорят! Это я его убил!

Крик доносился откуда-то сверху. Пётр задрал голову и увидел немного выше по склону покосившуюся деревянную вышку с навесом из свежих веток. На вышку вела шаткая приставная лестница, а на верхней площадке вышки бесновался, потрясая кулаками, какой-то одетый в лохмотья человек.

Человек этот был невысок ростом — не выше Петра, а может быть, и немного ниже. Голова у него была лысая, как яйцо, и формой напоминала яйцо же, посаженное острым концом вверх на короткую тонкую шею. В нижней, широкой части этого яйца располагался большой, как у лягушки, рот, концы которого совсем чуть-чуть не доставали до крупных, оттопыренных ушей с заметно заострёнными кончиками. В верхней части лица располагались очень большие навыкате глаза без бровей и ресниц, а между глазами и ртом, как и положено, разместился нос, такой курносый и вздёрнутый, что напоминал просто два отверстия, расположенные рядом. На тощей морщинистой шее незнакомца болтались, позвякивая, цепочки с многочисленными амулетами, а его живописные лохмотья были туго стянуты широким поясом из какой-то очень толстой и грубой кожи, изобиловавшим многочисленными стальными пряжками, кармашками и петельками.

— Кыш! — надсаживаясь, вопил коротышка. — Лапы прочь от моего обеда, безмозглый комок перьев! Уберите её оттуда, чтоб вы заржавели! Я за себя не отвечаю! Сейчас заряжу требучет, тогда вы у меня попляшете! Разбойники! Воры! Считаю до трёх!

Он исчез, и путешественники услышали очень неприятный скрип, доносившийся с вышки.

— Что он зарядит? — с опаской переспросил Свисток.