Лариса

— …Дымно как… Дышать уж нечем. Устала я… Счас бы никуда не ходить, тут и припасть. И разом узнать всю правду… Тянет земля, как тянет… И сказать оттуль: глупые вы, глупые, ну пошто вы спрашиваете? Че тут непонятного?.. Каждого мы видим и с каждого спросим. Вы как на выставке перед нами, мы и глядим во все глаза, кто че делает, кто че помнит. Правда — в памяти… У кого нет памяти, у того нет жизни…

Дарья открыла глаза, с трудом веря, что это она говорила, сама. Неужто только в этом?..

…Не могла Дарья видеть, как на нее издали смотрел сын.

Павел нетерпеливо топтался у ворот кладбища с бригадиром пожегщиков, не решаясь окликнуть мать. Потом, взглянув на часы, повернул назад. На ходу произнес:

— Ладно, сегодня не успею обернуться. Завтра к вечеру заберу их с последней ходкой… А ты к тому времени тоже закругляйся… Послезавтра комиссия…

…И еще раз озабоченно оглянулся на мать.

Изба Дарьи.

Дома навела ведро извести.

Двор и огород Дарьи.

Окна и двери в избу были распахнуты настежь. Изба словно ждала, когда сс начнут обряжать.

Пришли бабка Татьяна. Сима с Коляней и Катерина.

Изба Дарьи.

Увидев в избе наведенную известь, стол, сдвинутый на середину избы, кисти, бабка Татьяна сказала:

— А я-то свою не прибрала…

Дарья не ответила. Взобралась на стол. Оттуда — на подставленную табуретку. Макнула тряпку в ведро. Принялась мыть потолок.

— Дай мне, — сказала Сима. — Я-то помоложе…

Но Дарья не уступила.

Промыв верхнюю часть стены, слезла на пол. Отдышалась. Передвинула стол. Снова отдышалась. На четвереньках, этапами, взобралась на стол, на табуретку.

Начала мыть дальше.

Подруги помогли подмазать печь. Растопили ее.

Нагрели воды.

Пока Дарья домывала стены, Катерина с Симой вымыли подоконники, перегородку.

Пристроился и Коляня с работой — водил кистью по печке.

Полы скоблили втроем, ползая на коленках.

Сперва смочили, затем выскоблили косарем, песком, на два раза смыли горячей и холодной водой.

Не давая себе отдыху, Дарья расставляла утварь по местам.

Повесила чистые занавески.

На полы накидали свежескошенной травы. Стены и переборку украсили ветками пихты, принесенной бабкой Татьяной.

Уже вечером, закончив, отошли, глянули на избу от порога.

Она имела теперь скорбный, праздничный, отрешенный вид.

— Помочь еще чем? — спросила Катерина.

— Ступайте, — ответила Дарья. — Ночевать у Богодула оставайтесь. Есть там где легчи?

— Японский бог! — сказала Сима.

— А я напоследок одна хочу тут побыть…

Проводив подружек, Дарья зажгла керосиновую лампу, открыла фанерный сундучишко.

Фотокарточки, свадебный наряд, детская игрушка, патронташ, одежда в последний путь…

…перебирала все не торопясь, аккуратно. Наткнулась на детскую рубашку Павла, развернула, прикинула — отложила в сторону. Добавила туда расписную свистульку.

Поглядев на нее, снова взяла в руки. Повертела со всех сторон — дунула в нее. Только зашипело. Она дунула сильнее, еще и еще, и вдруг прорезался звук и чистой свирелью наполнилась изба. Дарья улыбнулась, не удержалась, дунула еще разок.

Когда закончилась мелодия. Дарья почувствовала, что в избе не одна.

Она оглянулась — в дверях стоял Коляня.

— Иди сюда, — позвала Дарья.

Взяла рубашку Павла, одела на него… Вышитая, льняная, пришлась впору. Дала свистульку.

— Теперь иди.

— Я с тобой хочу, — сказал Коляня и засвистел.

У него получилось сразу. Легко и звонко.

— Ты иди, я скоро приду.

Коляня вышел. И долго слышался призывный голос птицы. Ясный и тоненький. Дарья медленно оглядела избу и погасила лампу.

Она не спала. До утра сидела с открытыми глазами.

Двор и огород Дарьи.

Утром пришли Катерина с Симой и Коляня, в Павловой рубашке. Привели с собой Тунгуску.

Дарья вынесла им самовар.

— Ждите за воротами, я счас…

Сима подняла его и вышла на улицу.

В открытом проеме двери снова появилась Дарья с фанерным сундучком. Поставила его на землю. Поискала над притолокой двери ключ и…

…стала закрывать дом. Ключ не попадал в уключину, руки дрожали. Наконец повернула его раз, другой, вынула, посмотрела на него и нанизала на связку, рядом с ключом от Настиного дома.

Улицы деревни.

Катерина и Сима ждали ее на улице. В руках держали самовар. Дарья глянула на них и пошла попереди, к богодуловскому бараку.

Коляня прицепился было рядом, но быстро отстал. Катерина и Сима, с самоваром за обе ручки, молча шли позади.

Склад Богодула.

У Богодула на нарах сидела Настасья, с неподвижным взглядом, раскачиваясь вперед-назад. Дарья поставила сундучок, прошла на половину пожегщиков.

Они завтракали. Сказала:

— Все. Зажигайте. Но чтоб в избу — ни ногой. Не поганьте.

— Это да! — хмыкнул один. — Как же прикажете поджигать?

— Помолчи, — одернул его бригадир.

— С улицы поджигайте, — сказала Дарья.

— Ладно, мать. Будет по-твоему, — ответил бригадир.

Улицы деревни.

И ушла из деревни.

Старухи кричали ей вслед.

Лесная поляна.

Она не оглянулась. Куда и как шла — не помнила. Не заметила, как…

…сполз с плеч платок и остался висеть на ветке боярышника.

Очнулась на свой тропинке, у корней. Очнулась оттого, что было тихо.