Ларк-Райз

– Так вы ищете место? – спросила она, проводив ребят на кухню, большую, как церковь, и очень на нее похожую своим каменным полом и колонной в центре. Да, ей нужна служанка, и она думает, что Марта может подойти. Сколько ей лет? Двенадцать? И что она умеет делать? Все, что скажут? Что ж, хорошо. Служба тут нетрудная, ибо, хотя в доме шестнадцать комнат, используются всего три или четыре. Сможет ли Марта самостоятельно вставать в шесть часов? Нужно будет разжигать кухонную плиту, раз в неделю выгребать золу, мести и вытирать пыль в столовой, а перед завтраком разжигать камин. Стряпать не требуется, разве что подготавливать овощи. Хозяйка сама будет спускаться вниз, чтобы сделать завтрак. После завтрака Марта должна помогать застилать постели, прибираться в комнатах, чистить картошку и так далее; после обеда всегда много дел: мытье посуды, чистка ножей и обуви, полировка серебра. И женщина продолжала перечислять обязанности Марты до самого отхода ко сну в девять часов, перед которым девочке предстояло относить в хозяйскую спальню горячую воду.

Лора ясно видела, что Марта пребывает в некотором замешательстве. Она стояла, теребила свой шарфик, учтиво приседала и на всё отвечала: «Да, мэм».

– Что ж, в качестве жалованья могу предложить вам два фунта десять центов в год. Это немного, но вы очень малы, и у вас будет легкая служба и уютный дом. Вам нравится кухня?

Марты обвела взглядом огромное помещение и снова ответила:

– Да, мэм.

– Вы найдете, что здесь хорошо и уютно, когда будете ужинать у очага. Вам ведь не будет одиноко, правда?

На сей раз Марта произнесла:

– Нет, мэм.

– Передайте своей матери: я надеюсь, что она снабдит вас всем необходимым. Вам понадобятся наколки и передники. Я люблю, чтобы у моих служанок был опрятный вид. И скажите ей, чтобы она позволила вам взять побольше сменных вещей, потому что стирка у нас раз в шесть недель. У меня есть женщина, которая этим занимается.

И хотя Марта знала, что у матери нет ни пенни на ее экипировку, а последнее, что ей велели, прежде чем она ушла в то утро из дому, – попросить свою потенциальную работодательницу выслать ее матери жалованье за первый месяц вперед, чтобы купить все необходимое, она снова сказала:

– Да, мэм.

– Что ж, тогда жду вас в следующий понедельник. А теперь скажите, вы голодны?

Впервые в голосе Марты послышался оттенок чувства, когда она ответила:

– Да, мэм.

Вскоре на стол был поставлен холодный ростбиф, и для троих детей нарезаны щедрые порции. Такие куски говядины, как этот, можно было увидеть лишь на старинных картинах: огромный, невероятно вкусный и такой нежный, что он, казалось, таял во рту. Три тарелки опустели в мгновение ока.

– Кто-нибудь из вас хочет еще?

Лора, сознавая, что она тут не главная фигура и приглашена к столу лишь из вежливости, с сожалением, но твердо отказалась; Марта выразила желание отведать еще чуть-чуть, если «мэм» не возражает, а ее младший брат просто придвинул к себе тарелку. Памятуя о хороших манерах, на третью порцию Марта не решилась. Но парнишка нисколько не колебался; он умирал с голоду и попросил третью и четвертую тарелки, а хозяйка дома стояла рядом с довольной улыбкой на лице. Должно быть, ей на всю жизнь запомнился это маленький мальчик с отличным аппетитом.

Когда ребята добрались до дома, уже стемнело, и у Лоры таки были неприятности – не только из-за того, что она испортила свои лучшие сапожки, но, главное, из-за того, что солгала матери, сказав, будто они отправились в городок за покупками. Но, даже лежа в постели без ужина, девочка чувствовала, что этот опыт стоил полученного наказания, ведь она побывала там, где раньше никогда не была, увидела старый дом и леди в алом жакете, попробовала ростбиф и стала свидетельницей того, как Томми Бимиш съел четыре огромные порции.

В итоге Марта не пошла туда жить. Ее матери не понравился отчет об этом доме, а отцу на следующий день сказали, будто там водятся привидения.

– Она туда не пойдет, пока у нас есть для нее хоть корочка хлеба, – заявил он. – Не то чтобы я верил в привидения – по-моему, это сущая ерунда, но дочка может вообразить, будто увидала что-то такое, и испугаться до смерти, или простудится в этой огромной, насквозь продуваемой сквозняками старой кухне и умрет.

И Марта дождалась, пока двум ее сестрам, модисткам из городка, не понадобилась прислуга; очутившись там, она окрепла и порозовела и, по их уверениям, научилась говорить не только «да, мэм»; ибо жаловались они лишь на то, что Марта имела обыкновение дерзить и так громко пела на работе, что ее слышали даже покупательницы в магазине.