Ласковые игры

– Там ничего особенного не было, – принялась оправдываться девушка, – нас учили этикету, матушки-телесницы рассказывали о женских обязанностях и правах, заставляли зубрить кодекс благочестия. «В обязанности жены входит послушание мужу, молчание пред мужем, согласие с мужем, выполнение долга перед мужем, совершенствование для мужа, забота о муже… – Шах попыталась процитировать кодекс наизусть, но сбилась и, кажется, что-то пропустила, поэтому завершила попытку последней фразой о правах, – у жены есть единственное право – быть любимой».

– Звучит красиво, как реклама соевой колбасы.

Шах непонимающе взглянула на мужчину. Ей показалось, что в его взгляде промелькнуло сочувствие. Да что такое она рассказала? Обычная жизнь обычной женщины. Алкоголь придал смелости, и она самостоятельно дотянулась до бутылки, чтобы влить в себя еще немного спасительного дурмана. Щеки запылали жаром, в груди стало тепло, даже обледенелые коленки, кажется, отогрелись. Язык перестал слушаться и стал нести то, что не нужно.

– А еще нас учили ублажать мужа в постели. С двенадцати лет. Сначала показывали картинки, потом приносили макеты сам понимаешь чего и заставляли лизать и ласкать их…

Неприятные воспоминания. Шах никогда не делилась ими ни с кем, но сейчас ее будто прорвало:

– С тех пор я не люблю секс. Поэтому меня бросил муж, он нашел себе другую, а меня послал сюда.

Выговорившись, она резко замолчала. Несмотря на расслабляющее действие алкоголя, Шахерезада была крайне взволнована и напряжена. Последние воспоминания вспыхнули в памяти живо, болезненно. Конечно, насчет секса она слукавила. После того, как дочь пастора покинула родной Светлорог и отправилась учиться в университет (удалось это ей, надо сказать, практически чудом), неприятные последствия женского обучения временно забылись. Что там говорить – первые месяцы с Жаком показались ей раем. Он быстро покорил девочку из провинции, быстро на ней женился. Девственность Шах потеряла в первую брачную ночь, как путная. Получив отцовское одобрение, первое время она летала, как на крыльях, пока не заметила, что мужа после брака будто подменили. С каждым днем он становился все требовательнее и грубее. Он стал критичен и несдержан. Он начал оскорблять и поучать ее, унижать лично и при свидетелях. Отношения в постели тоже поменялись. Мнение Шах перестало учитываться. Теперь Жак брал ее без ласк и прелюдий, обыденно, буднично, утилитарно. Он делал это тогда, когда было удобно ему, превращая секс в рутину. Вскоре эта рутина начала казаться Шахерезаде неприятной обязанностью, не приносящей совершенно никакого удовольствия. Жак не учитывал ни мнение, ни состояние жены. Бывало, он приходил с работы раздраженным и тут же, прямо в коридоре прижимал благоверную к стене со словами – «мне надо». Время шло. Сексуальный эгоизм Жака действовал на жену угнетающе. Постоянные домогательства вконец утомили и отвратили ее от близости. Бедняжка с болью вспоминала время, когда они с Жаком вожделели, жаждали друг друга. Как ни крути, секс не должен быть в тягость, он не должен превращаться в обязанность! Пару раз Шахерезада пыталась это объяснить, но Жак будто не слышал ее, продолжая требовать, чтобы жена была доступной для него в любом настроении и состоянии, в любое время дня и ночи. Постепенно Шах поняла, что Жак использует совокупление для того, чтобы глушить собственные тревоги, вместо наркотиков или алкоголя. Девушка впала в депрессию. Вместе с осознанием пришла обреченность – так есть, будет и ничего изменить нельзя…

– Так ты самоубийца? – настойчивый вопрос Холли-Билли вернул ее к реальности.

– Нет, что вы… ты.

– Самоубийца. Это называется «я такая несчастная, бедная, добейте меня кто-нибудь, кому не жалко».

– Вам… тебе не понять, – горестно произнесла Шах, отворачиваясь. Садист! Мучитель! Как он может насмехаться над ее чувствами, бедами? Она слишком долго пыталась изменить собственную жизнь. Жак всегда этого требовал, говорил, что жена просто обязана совершенствоваться. И она совершенствовалась, только все оказалось тщетным…

– Может, хватит себя жалеть? – разгадав мысли гостьи, предложил охотник. – И винить тоже. Хотя, давай-ка поспим, иначе рискуем поссориться. Ты здорово устала, перенервничала, да и у меня с утра запланировано кое-какое важное дельце.

Шах уже не слышала его. Вино сработало, словно мина замедленного действия. Сперва вроде ничего, а потом – раз – и все. Девушка так и уснула на полу-мысли, сидя, плотно скрестив на груди руки и уронив голову на стойку бара.

***

Бешеный бег. Лес по одну и скалы по другую сторону. Дина напрягала глаза, нюхала воздух, шарахалась от каждой тени. Пару раз она чуть не налетела на кого-то из участников, но вовремя услышала звуки и избежала возможной встречи. Скорость и тишина стали лучшими союзниками.

Отбежав на безопасное расстояние, зверолюдка остановилась и отдышалась. Она надеялась, что Майло Сальварес не погонится за ней – проще поймать новую жертву, чем бегать по полигону за старой, но вышло так, что Претендента она недооценила… или переоценила.