Ласковые игры

Проблему решил Холли-Билли. Он легко подхватил девушку за щиколотки и закинул ее ноги себе на плечи. Шах вскрикнула, на что получила убедительное пояснение:

– Так всем будет удобнее. Места маловато. Кстати, если вестибулярка не очень, за бортик лучше не выглядывай…

И опять было не страшно, не неприятно – стыдно. «Теперь сто процентов не тронет, – с иронией подумала Шах, – когда увидит вблизи такие ноги»… Помнится, Жак всегда хвалился своей выдержкой – ведь не каждый мужчина возьмется ублажать женщину с такими несовершенными ногами. У настоящей женщины ноги должны быть идеальными, ланьими, тонкими, с икрами, которые одной мужской рукой можно охватить, с тонюсенькими коленочками… А если природа и спортзал не помогли – ставь на себе крест, или ищи мужа-благодетеля, который героически стерпит столь жуткий недостаток жены…

Шах горько вздохнула. Старая обида кольнула сердце.

– Ты чем-то недовольна? – прозвучал вопрос.

– Все прекрасно, спасибо, – вежливо ответила Шахерезада, принюхиваясь к душистой пене и пытаясь выкинуть из головы мысли о старых заморочках.

– О чем задумалась? – новый вопрос не заставил себя ждать.

– О муже, – честно сказала Шах. Если Холли-Билли что-то спрашивал, врать ему не получалось. Да и смысла во вранье девушка не видела.

– Он ведь, кажется, ушел от тебя?

– Между нами все кончено, – холодно подтвердила Шахерзада, поразившись собственной решительности. А ведь еще какую-то неделю назад она не представляла, что когда-нибудь рискнет произнести подобное. «Все кончено» – какое же это пугающее словосочетание!

– Дай-ка угадаю, твой муж – мудак, верно?

– Нет…

– А вот по выражению твоего лица сейчас я бы почти стопроцентно сказал, что твой муж – мудак, да еще и редкостный. Хотя, тебе виднее…

Шах отрицательно помотала головой, не слишком уверенно, скорее поддаваясь многолетней привычке, сказала:

– Мой муж, Жак, когда-то был прекрасным человеком…

– Был? Так он умер?

– Нет, не умер.

– Хорошо, что не умер, или жаль, что не умер?

– Конечно же хорошо, как можно желать смерти человеку, с которым прожила много лет бок о бок… и пусть он изменился, пусть совершил ошибку, пусть…

– Значит, все-таки жаль. Я тебя понял, – коварно улыбнулся Холли-Билли, и его пальцы мягко погладили щиколотку Шахерезады. Девушка панически дернулась. Какой ужас, какой стыд. Подлый организм, ужасная наследственность – несколько дней проходит после эпиляции, и на ногах появляется омерзительная щетинка. Сколько раз она получала за это от Жака – и не сосчитать. Муж постоянно смеялся, грубил, обзывал неухоженной. С какой брезгливостью он это делал, с каким смаком! Один раз летом в кафе Жак под столом погладил ножку жены и, обнаружив, что гладкость кожи не соответствует идеалу, молча ушел, оставив недоумевающую девушку в одиночестве – наказал морально. Дома сделал благоверной выговор и заявил, что не намерен проводить время в обществе обезьяны. Настоящему мужчине нужна не горилла, а утонченная женщина, которая не позволит себе так запуститься.

Вот и сейчас, под ладонью охотника Шах ощутила себя омерзительной, уродливой обезьяной. Она покраснела до кончиков ушей и пришибленно зажмурилась. Ей очень хотелось выскочить из ванны, убежать, спрятаться в самый дальний угол, остаться наедине со своим позором, но головокружительная высота не терпела резких движений.

А Холли-Билли, кажется, понял ситуацию по-своему:

– Что не так? – он успокаивающе похлопал девушку по икре. – Не бойся, я просто погладил тебя, как гладят пушистую мягкую кошечку, от умиления – не для того, чтобы трахнуть, – он снова провел рукой по коже Шахерезады, вызвав у той волну дрожи. – Конечно, трахаться с тобой должно быть приятно, не отрицаю, но есть ведь и другие вещи, которые приятно делать с женщиной. Разговаривать по душам, например. Что не так с твоими ногами, они болят?

– Нет, – подавлено отозвалась Шах. – Я их стыжусь.

– Стыдишься, значит… Вот и рассказывай об этом, мы же договорились, что ты будешь развлекать меня правдивыми историями из собственной жизни.

И Шах рассказала, все как есть. Про «обезьяну», вообще про всю Жакову критику. Она вещала с чувством, с расстановкой и с полной уверенностью в том, что уж тут-то Жак был прав! Природа действительно обделила ее, газельих конечностей не подарила, что поделаешь. Воспоминания немного успокоили Шахерезаду, отвлекли от мыслей о страшной бездне за краем ванны. Погрузившись в них, девушка вспомнила еще один случай, когда она ушибла дверью большой палец на правой ноге, и с него сошел ноготь. Жак устроил ей дикий скандал, до конца жизни запретил носить обувь с открытым мыском, даже в жару.

Выслушав все это, Холли-Билли разочарованно покачал головой.

– Твой муж тоже сектант? Протерианец-ортодокс?

– Нет.

– Он садист или может быть женоненавистник?