Ласковые игры

– Я не шиншилла, – в третий раз повторила Шахерезада. – Я – женщина. А еще, ты сказал, чтобы я делала то, что хочу… – она подошла вплотную, умирая от нахлынувшей чувственности, медленно опустилась перед Холли-Билли на колени, осторожно положила руки на его бедра и добавила еле слышно. – Я хочу, чтобы этим вечером хорошо было всем…

Она не медлила больше, закрыла глаза и провела ладонями по одежде охотника, вцепившись пальцами в пояс, потянула и не встретила сопротивления, наоборот. Она закрыла глаза, медленно разомкнула губы…

В тот миг Шах будто увидела себя со стороны, и картинка не отвратила ее, напротив, показалась возбуждающей, манящей. Она давно не желала секса так сильно, так пьяно. Ей хотелось не получать – отдавать. Теперь этот отголосок рабской привычки окрасился иным цветом: Шахерезада не пересиливала себя, не терпела, не пережидала, как было раньше, она хотела. Хотела, чтобы сидящий перед ней мужчина хоть на секунду скинул маску невозмутимости.

Ей безумно хотелось, чтобы он стонал и «мучился» так же, как она, но Холли-Билли оказался крепким орешком. Когда его пальцы все же сомкнулись у Шах на затылке, вплелись в волосы – стало ясно, железный самоконтроль дал трещину. По внутренностям прошла волна сладкого злорадства и тут же сменилась возбуждающим страхом. «Если он потеряет над собой контроль, кто знает, в какую сторону его занесет?» Из глубины сознания вынырнуло лицо Клауса, унылое и мертвое, и тут же расплавилось в языках нарастающего внутри пламени. «Какая разница, что будет. Это мое желание и мой выбор. Я так хочу»…

Выкинув из головы лишние сомнения, девушка полностью отдалась страсти. Она ласкала, лизала, гладила – погружалась в процесс до беспамятства, пока в ладони Холли-Билли не разлетелась вдребезги бутылка, которую он до сих пор сжимал…

Мужчина успел поймать Шахерезаду за руку и переплести с ней пальцы, прежде чем в горло девушки хлынула горячая, вязкая влага. Шах закашлялась и обессилено ткнулась лбом охотнику в бедро. Приятное удовлетворение накрыло с головой, и она поймала себя на мысли – искренне отдавать, оказывается, еще приятнее, чем получать…

– Вошла во вкус, милая? Насилие быстро затягивает, – охотник подтянул девушку к себе на диван. Она доверчиво прижалась к нему, подрагивая от не отпустивших до конца эмоций, нервно облизнула губы. – А теперь рассказывай, – голос Холли-Билли прозвучал над ухом требовательно и таинственно.

– Что рассказывать?

– Забыла? Наш уговор?

– Я помню. Что именно рассказывать? – рассеянно отозвалась Шахерезада. – Ты спроси, мне будет легче…

– Почему ты такая неуверенная? Где корень зла? Можешь же быть другой.

– Все потому что я некрасивая, – честно заявила Шахерехада, не видя смысла скрывать очевидное. Холли-Билли ведь не слепой, и понравилось она ему, похоже, такая, какая есть. За что-то… знать бы, за что? Уж не за красивую внешность точно.

– Красивые женщины… – задумчиво пробормотал Холли-Билли. – А красивые по-твоему, это какие, а, Шах?

– Длинноногие, высокие, с большой грудью, – подготовлено отчеканила Шахерезада. За долгое время супружеского существования муж доходчиво объяснил ей все тонкости и грани подлинной красоты. – Актрисы. Модели. В интернете можно посмотреть…

– Модели чего? Модели женщин? – переспросил охотник с нескрываемым стебом. – Те, что находятся по запросу в интернете? Фаршированные: большие сиськи, жопы балконом, поджарые животы. Это истинная красота, милая?

– Наверное.

– Ох уж эта «истинная» красота. Она, как твоя секта, – думай то, что дают. Будь таким, как говорят. Инакомыслящим вход закрыт: если у тебя нет резиновой груди и задницы-глобуса – ты никто. А те, у кого это богатство есть – все, успех! Вот только в глаза посмотришь, а там стекло, мразота, дрянь. Пустые банки от дешевого пива. Красивая картинка на жестянке, а внутри ничего. Красавицы-умницы. Они умеют хорошо сосать, но лучше бы умели хорошо думать. Все их заботы, как поделить мужиков – лучше б делили хлеб с обездоленными. Они разводят богатых папиков на бабло, когда стоило разводить аквариумных рыбок исчезающей породы. В их головах ветер гоняет мятые купюры. Они все уродливые, Шах, забудь о них, ты им не ровня.

– Кто же по-настоящему красив? – озадаченно поинтересовалась девушка, отрывая голову от надежной, теплой груди собеседника и вопросительно вглядываясь ему в лицо.

– Красив? Много красивых.

– Ну, например?

– Ты красивая.

– А еще?

– Еще… принцесса Луиза Сазерлендская.

– Та, которая… – Шах расплывчато провела рукой у себя перед носом, иллюстрируя обезображенное многочисленными операциями лицо знаменитости. Она сразу вспомнила эту странную личность. Кажется, Луиза родилась изуродованной, потом долго лечилась, что-то там еще…