Last Stardust (СИ)

И этот вечер получился удивительно спокойным. Никто не спорил и не препирался, даже Гоша был в очень благодушном настроении, спешить было некуда, и они допоздна просто ходили по дорожкам парка, пока небо не потемнело, а на его фоне не стали мелькать силуэты летучих мышей. Юра за время прогулки окончательно принял решение последовать совету Вити и отпустить ситуацию — пусть все будет, как есть. Все лучше, чем трепать нервы и себе, и другим. Особенно Отабеку. Он и так ему крови выпил со своим характером столько, что никакие извинения этого не восполнят. Хватит, просто хватит.

Они вернулись в гостиницу, и, пока Юра был в душе, Отабек просто отрубился. Вот так вот — со светом, в немыслимой позе и на неразобранной кровати. На него это было непохоже, и Юра просто тихо устроился на своей половине комнаты и так и сидел, глядя на него, пока телефон под задницей не прожужжал об обновлении Вайбера. Очень вовремя, спасибо, подумал Юра, косясь на соседнюю кровать — не разбудил ли.

Принятое решение оставить все, как есть, и не трогать больше крутилось в голове, то принося успокоение, то, наоборот, раздирая изнутри на лоскуты, как стая чертей. Это же правильно. Так будет правильно. Забота — это не только очевидные вещи, иногда и правда стоит уйти в тень, чтобы не портить человеку жизнь и настроение. У Отабека на самом деле был непростой год, ему нужны были эта поездка, этот отдых чуть ли не больше, чем всем остальным. А Юра тут со своими старыми обидами. Ну и что, что было больно? Ну и что, что у всех планета крутилась, а у него, Юры, замерла, как вкопанная, да еще и покосилась на один бок, когда они с Отабеком… что? Расстались? Слово-то какое дурацкое, Господи. Не сошлись характерами? Такое вообще возможно, если это был человек, понимавший его по выражению лица, по взгляду, по одной короткой смс-ке?

Юра зажмурился и сглотнул, пытаясь пропихнуть в горле вспухший снова ком. Вечера и ночи в Японии были прекрасны, не поспоришь, но как же тяжело в это время бороться с этими гребаными чертями внутри. Они будто ждали наступления сумерек, чтобы выбраться из своих укрытий и начать драть когтями, тянуть, мучить. Но было, кроме них, и другое чувство. Что-то, похожее на щемящую, выкручивающую нежность, от которой даже дышать порой получалось урывками. Глядя на такого уставшего и измотанного Отабека, на эту так по-детски свисавшую с кровати руку, Юра мог только сцеплять пальцы в замок, подтянув к груди колени и обхватив их руками, лишь бы не поддаться искушению прикоснуться.

Рука же затечет так. Потом болеть будет. И отвалится, злясь на себя, добавил Юра, косясь на торшер. И свет нужно выключить. В любом случае, нельзя вот так вот сидеть всю ночь — вставать в 5 утра.

Он тихо сполз с кровати и подошел к Отабеку, снова гадая, как он может так спать на животе. Юра присел на корточки и замер. Отабек всегда крепко спал, просыпался крайне редко, и все же коснуться его руки было страшно, как будто от этого что-то могло стать еще хуже, чем было.

Юра выдохнул. Куда уж хуже? Хуже будет, если только Отабек проснется среди ночи оттого, что не чувствует ничего ниже плеча.

Чужие пальцы на ощупь были прохладными. В номере работал на всю мощь кондиционер, так что сложно было поверить, что за окном все +30 даже ночью. Юра аккуратно и медленно приподнял руку Отабека, укладывая ее рядом с подушкой на кровать. Вот так. Теперь правильно. Даже такая мелочь, пускай, но хоть что-нибудь он сделает нормально, чтобы потом не жалеть и не грызть себя до сквозной дыры в груди.

Господи, как же жаль, что вся эта херня с ними случилась. Как будто нельзя было решить все по-другому. Почему так?

Юра даже не успел поймать момент, когда, вместо того, чтобы убрать ладонь с руки Отабека, мягко обхватил ее своей, борясь с желанием сжать покрепче.

“Извини меня. Прости. Я такой идиот. Прости”, — беззвучно, одними губами произнес Юра.

Он уже хотел было убрать руку, как вдруг Отабек нахмурился во сне и, перевернув ладонь, так крепко переплел их пальцы, что Юра тихо охнул. Сердце сорвалось куда-то вниз и, казалось, пробило все этажи под ними.

В редкие ночи, проведенные с Отабеком в одной постели когда-то, Юра тоже порой просыпался от нехватки воздуха, когда его во сне обнимали с такой силой, что было не вдохнуть.

Отабек наутро ничего не помнил.

Как же мы с тобой так, подумал Юра, пытаясь хотя бы пошевелить пальцами, кончики которых уже начало покалывать, так сильно они были сжаты. Юра сел на пол, стараясь не особо двигать захваченной рукой. Может, просидеть так до утра — не самый худший вариант. Хотя бы вот таким образом, хотя бы на несколько часов. Несмотря на то, что суставы жаловались на неожиданную тесноту, внутри все вдруг успокоилось, как будто прекратилась метель и пришла тихая, безмолвная пустота, от которой, наконец-то, совсем не было больно.

Юра прикрыл глаза и уткнулся лбом в бок матраса с краю. От Отабека шло мягкое тепло, в которое хотелось завернуться, как в одеяло. И пусть бы было жарко, и пусть бы было тесно, как угодно.