Лавия (СИ)

И снова будет ластиться и смотреть на него огромными влюбленными глазами, и не только смотреть. А эту тупую куклу он продаст Грегу на бои, все равно он больше ни на что не годен. Взамен можно будет купить другого, может даже не подержанного. Точно, нового купит. С мамаши они стрясли прилично и, возможно, получится еще, так что он теперь может себе это позволить. Не элитного телохранителя, конечно, за них совсем дикие деньги дерут, но можно взять что-то попроще из нераспроданных прошлых партий, поискать скидки, поставить лицензионную систему неглючную.

Стив даже зажмурился от приятного предвкушения. И ладно уж, кормить будет по инструкции, чтоб детка не нервничала. А Дениз он купит робособачку или даже живого котенка, она же любит зверушек, вот и пусть играется. Чешет, кормит, бантики вяжет. Надо, наверное, вызвать ее по комму, может, даже извиниться за то, что наорал. От него не убудет, а Ди наверняка оценит. Поднявшись с дивана, Стив сделал шаг к каюте, в которой бросил свой комм, и зашипел от боли, наступив босой ногой на осколок бутылки.

— Эй, пугало, собери осколки, — велел он киборгу, падая обратно на диван и задирая ногу, чтобы оценить повреждение.

Тот послушно подтвердил приказ и принялся тщательно подбирать остатки бутылки, не пропуская даже самых мелких. Собрав все, киборг выпрямился и уставился на хозяина держа осколки в ладонях.

— Вот же придурок, — Стив поморщился, — отнеси в утилизатор. И иди на свое место.

— Приказ принят, хозяин.

Подавив желание запустить в киборга чем-то потяжелей бутылки, Стив попрыгал в медотсек. Придется сначала заклеить ногу, а уж потом разбираться с Ди. Все-таки подержанные киберы на редкость глючные. Контакты, небось, от износа отходят. Не мог он, что ли, поймать бутылку, чтобы она не разбилась. О том, что он сам приказал киборгу замереть и не двигаться, Стив благополучно забыл.

========== Глава 4 ==========

“Стрекоза” – изящная серебристо-лиловая яхта Присциллы Мейо – весело поблескивала в лучах закатного солнца. Подарок от дорогого супруга, яхта была одним из лучших творений, сошедших с верфей Рихарда фон Бойста (который, собственно, и являлся дорогим супругом): уникальный дизайн, высокая скорость и маневренность, элегантность формы и содержания. Только вот Рика предпочла бы что-то попроще и не такое заметное. Например, свой скромный кобайк. Увы, сразу по прилету на Аркадию кобайк отправился в ремонт и лететь на нем не было никакой возможности.

На трапе сидел Зик. На голове фреанина красовалась пятнистая зеленая панама, в руках – огромный букет роз. Рика даже притормозила, залюбовавшись этим дивным зрелищем. Зик поднял голову и приветственно помахал девушке букетом.

– Стартуем через двадцать минут, – сообщил он, – ты вовремя.

– У тебя завелась поклонница? – остановившись возле трапа, Рика кивнула на букет.

– Да какой-то хмырь увидел яхту, вытаращился и убежал. Минут через десять, смотрю, несется обратно, уже с веником. Подбежал, сунул его мне, пробормотал что-то про талант мадам Мейо и снова убежал, – Зик повертел букет с таким видом, будто раздумывал, не покрошить ли его в салат, – теперь вот не знаю, что с ним делать. Тащить Присцилле времени нет, выбросить жалко.

– Сунем его в какую-нибудь емкость, а тете пошлем голографию.

Отобрав у Зика букет, Рика поднялась по трапу, пересекла шлюз и, бросив рюкзак прямо в коридоре, направилась выше в большую кают-компанию искать вазу или хотя бы что-нибудь похожее на вазу.

Искомое нашлось довольно быстро: семь ваз разных размеров и форм, все из молочно-белого ударопрочного стекла, аккуратно стояли в нижнем ящике единственного в кают-компании шкафа. Выбрав подходящую по размеру, Рика набрала воды, воспользовавшись небольшим санузлом, размещенным на этой же палубе, и, поставив вазу на кофейный столик, принялась сдирать с букета обертку из цветной бумаги и ленточек.

Минут через пять розы, освобожденные от лишнего, с точки зрения Рики, то есть от всего декора, стояли в вазе, столик был вытерт от воды, бумага и прочее – выброшено, голография отправлена Присцилле, а девушка с чувством выполненного долга развалилась на сиреневом диванчике. Идти в каюту было откровенно лень, а в рубке еще минут десять было абсолютно нечего делать.

От разглядывания ламп на потолке Рику отвлек сигнал видеофона. Открыв сообщение, девушка улыбнулась, довольная, что цветы, пусть и в виде голографии порадовали тетю. Та всегда ценила знаки внимания от поклонников, не подхватив звездную болезнь, даже добравшись до олимпа голоиндустрии.

В кают-компанию вошел Зик, следом за фреанином топал серебристый робокот.

– Ася приходила, – сообщил пилот. – Узнала, что мы летим, и явилась – в одной руке детеныш, в другой гаечный ключ. Несколько часов тут ползала, то одно проверяла, то другое. И вот это, – Зик взглядом указал на кота, – оставила. Сказала, что это талисман на удачу.

Рика неопределенно хмыкнула в ответ. Асю Шпак, тетиного механика, она знала больше десяти лет и не сомневалась, что после ее осмотра любая яхта будет летать, как только что сошедшая с верфи.