Лавка Снофф

Когда Снофф пришла в себя по-настоящему, она долго и настороженно всматривалась, но не увидела чёрных потоков ни в себе, ни в мире вокруг. С тех пор прошла неделя, мир стоял на своём законном месте и не спешил рушиться, горожане сновали по своим делам, понемногу забывая о минувшем кошмаре. В конце концов мастерица пришла к выводу, что магистр Люциус попросту вычистил её «кошмарную половину», когда приводил Снофф в порядок. Тем более что после этого в сердце поселилась странная пустота, будто какая-то часть души растаяла без следа. Вот только вместо снов мастерице виделось лишь мелькание радужных пятен…

Изыскатель смутился.

– Простите, мне не стоило… Вообще-то я зашёл по другому поводу. Во всей этой истории есть кое-что, на что мы не обратили внимания.

– Это обязательно? – нахмурился магистр.

– К сожалению, да, – вздохнул изыскатель. – Давайте восстановим ход событий. Клаус ван Хельм заказывает у мастерицы Снофф семь кошмаров. Потом оставляет нам последнюю бутылочку с остатками сна. Разумеется, специально – чтобы мы вышли на мастерицу и она из чувства долга – и вины за свои комшары – ввязалась в расследование. Пока мастерица расхлёбывает последствия, она обретает невероятную силу. У меня до сих пор мурашки по коже, как вспомню… Затем ван Хельм использует эту силу, чтобы отравить весь мир. Превосходный план, но в нём есть одно слабое звено. Мастерица не работает с кошмарами, и ван Хельм это прекрасно знал.

– Никогда бы за них не взялась, даже за такие деньги, – фыркнула Снофф и брезгливо повела плечами. – Если бы не этот штраф…

Господин Бернард внимательно посмотрел на мастерицу. Перевёл взгляд на полки, где ещё остались нераспроданные сны: оранжевые, фиолетовые, изумрудные с искрами.

– Даже я вижу, что все сны разные. Как вы могли их перепутать?

– Вот только не надо меня отчитывать, – вспыхнула Снофф. – С этим прекрасно справился верховный магистр. Сама не понимаю, как меня угораздило… Один сон был голубой, с блёстками. Второй – чёрный с золотом.

– Я не отчитываю, – покачал головой изыскатель. – Я лишь хочу сказать, что их подменили.

Снофф уставилась в чашку, где чаинки сложились в затейливый иероглиф. Говорят, на окраине Столицы живёт старуха, которая гадает на кофейной гуще и прочей ерунде. Но даже без гадалки было ясно, что изыскатель прав. «Могла бы и сама сообразить», – обругала себя мастерица. Но тогда события завертелись слишком быстро…

– Во-от оно что… – протянул магистр Люциус, наматывая на палец прядь белоснежной бороды. – Да, это всё объясняет …

– Всё не так просто, – вздохнул господин Бернард. – Да, ван Хельм легко мог поменять местами сны. Но он не мог быть уверен, что гильдия присудит мастерице штраф, а не накажет иначе. Он не мог заранее представить размер штрафа – и не знал, хватит ли у мастерицы денег. Никто не мог гарантировать, что обиженные клиенты пожалуются в гильдию, а не решат всё между собой. Видимо, поэтому ван Хельм выбрал мишенью леди Веронику, известную своим, мягко говоря, сложным характером. Наконец, надо было хорошо знать госпожу Снофф, чтобы быть уверенным, что она пойдёт до конца. Всё это означает, что у ван Хельма был сообщник, знакомый с придворными слухами, хорошо осведомлённый о делах гильдии и лично о ваших, мастерица.

Постукивая пальцами по столу, магистр задумчиво пошевелил густыми бровями. Обиженно хмыкнул.

– Всё это логично, господин Бернард, но по всему выходит, я главный подозреваемый? Даже не знаю, как я смогу доказать, что…

– Дядюшка! – подскочила мастерица. – Никто вас не обвиняет!

Изыскатель виновато развёл руками:

– Признаюсь, сначала я действительно подозревал вас. Это моя обязанность, я не имею права никого исключить. Но потом мне кое-что пришло в голову. Никто не мог знать заранее, когда к мастерице заглянет капризная леди Вероника или кто-то в том же духе. Её надо было подстеречь. Вон из того трактира, видите? – он указал за окно, – видна дверь вашей лавки. Я расспросил хозяина, и он припомнил, что незадолго до нашей «эпидемии» за столиком у окна несколько дней подряд подолгу сиживал один и тот же господин. Юноша среднего роста, светловолосый, когда говорит, немного заикается.

– Марк?! – в один голос воскликнули Снофф и магистр.

– Да. Ваш пропавший секретарь, верховный магистр.

Снофф отвернулась. «Подумать только, а ведь он ещё пытался за мной ухаживать…» – подумала она невпопад. В наступившей тишине было слышно, как снаружи, на карнизе, возятся голуби.

– М-да, – тяжело вздохнул магистр, внимательно разглядывая собственные ладони. – А я относился к нему как к сыну…