Лавка забытых иллюзий [сборник]

Тем временем приближалось важное событие: начиналась первая совместная советско-американская экспедиция «Союз — Аполлон». И на пятнадцатого июля, когда должны были взлететь наш корабль с Байконура и американский с мыса Кеннеди, Володя Ф-в при моем соучастии наметил мероприятие. Отрядный художник написал даже к нему афишу:

Экспедиция Союз — Аполлон стартует!

У НАС В ГОСТЯХ майор-инженер Космических сил СССР В. Я. Жила.

Отцу я про его предстоящее выступление ничего заранее не сказал. Думал, поеду домой на побывку, тогда и договорюсь, мне уж он не откажет. Телефон в стройотряде был — один, в штабе. Но у нас-то в квартире его не имелось. Не звонить папе на работу, в секретный космический институт, ума мне хватило. Зато удалось под мероприятие получить дополнительное увольнение. Я приехал к себе на «Ждановскую» из Немчиновки, но только заикнулся папе о выступлении — он посмотрел на меня как на дебильного ребенка.

— Да ты что, Сережа, посадить меня хочешь?! — И больше не было никакого разговора.

Я помчался в телефон-автомат звонить в отряд Володе Ф-ву, чтобы тот снял злосчастную афишу. Видать, у меня был довольно расстроенный голос, что Володя без звука и вопросов распорядился содрать анонс. Вечер встречи с майором-инженером заменили конкурсом-концертом песен космической тематики:

Я Земля, я своих провожаю питомцев!
Сыновей, дочерей!

Магнитофон IV класса «Дайна»

Уезжая из ССО в августе, мы взяли лишь небольшой аванс, рублей по двадцать. Окончательный расчет в стройотрядах бывал обычно по осени, в сентябре, а то и в октябре. Проводили собрание, докладывали об итогах работы: «Встав на трудовую вахту в ознаменование тридцатилетия Великой Победы, наш отряд залил столько-то кубов бетона» — и так далее. В конце мероприятия начиналось самое интересное: раздача наличных. Потом студенты растекались по окрестным ресторанам пить. Мы тогда были в смысле выпивки девственниками, поэтому первую в своей жизни зарплату в целости отнесли по домам. Я, пятнадцатилетний отрок, получил сто сорок рублей. Я до сих пор помню эту внушительную сумму. Советские рубли были тогда размером меньше, чем нынешние, но солидным дизайном своим вызывали большее уважение: четвертные билеты, красные червонцы, синие пятерки. Я впервые держал в руках столь изрядную сумму. При тогдашнем масштабе цен и впрямь внушительную. К примеру, моя первая журналистская зарплата (восемь лет спустя!) составляла ровно такую сумму. Советский человек на эти деньги мог, не особо роскошествуя, месяц прожить. Заплатить за квартиру, купить единый проездной (шесть рублей), обедать в столовой на службе (семидесяти копеек в день хватало), каждое воскресенье посещать кино (пятьдесят копеек стоил билет в выходной) и выпить после сеанса пару-тройку кружек пива (двадцать копеек кружка на розлив). Или — приобрести магнитофон.

Родители, несмотря на свое вечное безденежье (приходилось за кооператив и машину отдавать долги), на мой первый заработок не покушались. Напротив, мама сама предложила, чтобы я приобрел что-то стоящее для себя. Мне хотелось магнитофон, но моих ста сорока рублей хватало исключительно на самый наидешевейший аппарат, и тогда она предложила подождать: совсем скоро у нее будет квартальная премия, она добавит мне, и тогда я смогу купить аппаратуру классом повыше. К примеру, магнитофон «Комета» или даже «Яуза». Эти агрегаты стоили под двести рублей и дороже.

Я от родительского вспомоществования отказался. Во-первых, получалось, что будущий магнитофон окажется как бы не полностью моим. Я же хотел владеть им безраздельно. Еще станут записывать, как Аня свои стишочки декламирует. Кроме того, сыграл свою роль дух подросткового противоречия: раз родители призывают повременить — я, напротив, поспешу. Да что там говорить! Меня обуяла типичная потребительская нетерпячка. Я поехал в магазин самостоятельно и купил самый дешевый магнитофон — катушечный IV класса «Дайна».

Но какая разница, какого он класса — да хоть десятого! Он — работал, и он был мой. Целиком — мой; первая вещь, которую я сам заработал, выбрал и купил. Всякий раз, когда я им пользовался, душу мою переполняла гордость.

Бутылки-«чебурашки»

Можно ли представить себе, что нынче один молодой человек подарит другому на день рождения («днюху»), да еще на совершеннолетие, пару пачек сигарет, а также несколько бутылок газированной воды?

Можно, наверно, но, как это в наши времена называлось — по приколу. А для нас тогда хоть элемент прикола и присутствовал, однако подарок представлял изрядную ценность. Уже хотя бы потому, что оба товара, врученных Мише, в свободной продаже отсутствовали. Их требовалось ловить или переплачивать.