Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

В целом неудивительно, что Лавкрафт повернулся влево. В тридцатых антикапиталистические идеи и политтеории набирали популярность, да и у Лавкрафта было свое видение социализма с примесью аристократичности от его прежних взглядов. На последнем долго не задержусь, а вот первое я рассмотрю отдельно.

Благодатной почвы для социализма и коммунизма в США никогда не было, но, скажем так, временами нелюбовь к ним ослабевала. Двадцать лет с начала века социализм уверенно поднимал голову: политический вес набирала организация И. Р. М. («Индустриальные рабочие мира», 1905), выступающая за профсоюзные стачки; на выборах в 1912 году независимый кандидат Юджин В. Дебс набрал почти миллион голосов. Однако после Первой мировой войны истерия по «красным» загнала социализм в тень почти на десять лет, срезая на корню всякую радикальную мысль.

Депрессия же его оттуда вывела, и социалисты вкупе с пролетариатом стали требовать улучшения условий труда. Норман Томас, кандидат от них на выборах, набрал в 1932 году почти девятьсот тысяч голосов – это немного, но лучший его результат (без Томаса не обходилась ни одна президентская гонка с 1928 по 1948 год). Не осталась в стороне и интеллигенция, заглядываясь то на умеренный, то на марксистского толка социализм, то на чистый коммунизм. Лавкрафт как-то писал:

«Фактически сегодня вся писательская элита с критиками придерживаются радикальных взглядов. Драйзер, Шервуд Андерсон, Хемингуэй, Дос Пассос, Истмен, О’Нил, Льюис, Максвелл Андерсон, Маклиш, Эдмунд Уилсон, Фейдимен. Им нет конца… Цвет общества – не рабы привилегий и сиюминутной выгоды – постепенно переходят от слепой классовой иерархии к трезвым взглядам, к системе, где на первом месте стоят симметрия и стабильность всего общественного организма»².

Словом, взгляды Лавкрафта изменились кардинально – видно это как минимум по контрасту между его колкостями в сторону «незаконной И. Р. М.» из очерка «Большевизм» (Conservative, июль 1919) и цитатой из их гимна «Спасибо, Боже, что я босяк!» в письме 1936 года³.

Впрочем, перемены зрели в нем долго, поначалу совсем неохотно. По-видимому, подтолкнули к ним и обстановка, и то, что на фоне кризиса бедственное положение Лавкрафта грозило ухудшиться – и он наверняка искал выход. Президент Гувер, убежденный волюнтарист, не считал, что власть вправе регулировать уровень безработицы. В 1928 году Лавкрафт его поддерживал, а через несколько лет заклеймит едким народным прозвищем «Let-‘em-Starve Hoover» – «Гувер по кличке „пусть голодают“». Злодеем, впрочем, Гувера не назвать – скорее просто нерешительным политиком, который не осознавал масштаба проблем в стране и без должной гибкости ума не мог найти смелого решения. Даже Рузвельту и тому хватило духа только удержать экономику от развала, а точку в Депрессии, как известно, поставила уже Вторая мировая война.

Первые намеки на перемены в Лавкрафте появляются в январе 1931 года:

«Нравственному идеализму социализм нужен как нечто возвышенное и поэтическое, якобы связывающее всех людей друг с другом и со вселенной. Жесткий реализм постепенно к нему склоняется как к единственной регулирующей сдержке, способной уберечь наше благодатное в культурном плане, но расслоенное общество от недочеловеков, которых механизация труда и, как итог, голод с нищетой рано или поздно могут довести до восстания»⁴.