Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

В чем Лавкрафт напрямую возражал администрации Рузвельта и общим тенденциям, так это в общем подходе к политическим реформам. Политику и экономику он разграничивал и, как итог, предлагал для них разные решения. Призывая поделить капитал между массами, он в то же время не возражал против передачи власти одной клике. Вспомним его романтическую тягу к образу английских аристократии и монархии в молодости, в зрелости – тягу к Ницше и веру в умственное превосходство, и все встанет на места. Однако поздние комментаторы критиковали его за взгляды (которые он излагал не то в слегка обманчивой, не то в открыто провокационной манере).

Прежде всего, «олигархия интеллекта и образования», которой Лавкрафт грезил в «Отголосках сказанного», имела мало общего с аристократией и, раз на то пошло, олигархией. Он предлагал, строго говоря, демократическую структуру, учитывающую, что большей частью избиратель либо недостаточно образован, либо политически доверчив (и это так). Довод был прост и вновь указывал на общественно-экономические трудности машинного века: управлять страной теперь неимоверно сложно, справятся лишь тонкие специалисты.

«В наше время государственный аппарат настолько технически сложен и обширен, что обывателю не под силу в полной мере дать оценку его действиям. На что нацелены институты и политический курс, знает лишь специалист высшего ранга, соответственно в отдельных вопросах так называемая „народная воля“ излишня и не привнесет ничего стоящего»¹⁹.

Эту же тему он едко и цинично затрагивает и в письме Роберту И. Говарду:

«Демократия – не путать со свободой выбора и доброжелательностью – сегодня как идея настолько оторвана от реальности, что любая серьезная попытка ее продвинуть вызовет разве что смех….На „всенародных выборах“ борются кандидаты спорной квалификации от высших политических клик спорных квалификаций и легитимности со своими скрытыми интересами, и завязывается эмоциональная обработка – балаган и черная комедия, в которой краснобаи бойкими речами переманивают на свою сторону доверчивых слепых простофиль и болванов, не имеющих ни малейшего представления о сути действа»²⁰.

Мало что изменилось.

Выйти из положения, как Лавкрафт считал в «Отголосках сказанного», можно, ограничив круг избирателей «теми, кто пройдет проверку суровым цензом (самым суровым – по части обществознания и экономики) и научным тестом на уровень интеллекта». Однако не стоит полагать, что говорил он о себе. Опять-таки в «Отголосках сказанного» Лавкрафт называл себя «самым что ни есть дилетантом», отмечая, что: «Не художник, не философ, не ученый, а только обученный специалист способен в полной мере постичь хитросплетения государственных задач, с которыми сталкивается власть». Вряд ли он задумывался, что объективность в проверках на интеллект редка (их и в наше-то время клеймят культурно предвзятыми – Лавкрафт бы этих претензий не потерпел), но в ограничение избирательного права действительно верил, ведь это, как мы сейчас увидим, якобы значительно расширит образовательные возможности.