Лавсаик Святой Горы

Мы же, намереваясь описать Святую Гору с духовной стороны, изменили утвердившемуся обычаю из убеждения, что в духовной ее иерархии последние бывают первыми (ср.: Мф. 19, 30; 20, 16; Мк. 10, 31; Лк. 13, 30), о чем ведает, впрочем, лишь Господь. Руководствуясь этим убеждением, как и священным долгом, мы представим себя паломниками, которые устремляются прежде всего в Великую Лавру. Честь сия подобает ей, давшей новое бытие полуострову Агион-Орос, уже потому, что возраст духовной жизни и духовного делания измеряется здесь тысячелетием. Поместим ее мысленно, как верх и главу, в оклад иконы Всецаря и станем любоваться дивным убранством, где венец на челе, Ему Одному приличный и светозарный, — святая великоименитая Лавра.

Напротив морских врат Царствующего града[95] уже десять веков возвышается, обозревая безбрежное морское пространство и господствуя над дивной местностью, многочестное детище великого отца Афанасия, мастерская добродетели, училище любомудрия, убежище боголюбцев, желающих всей душой послужить Господу, тихая бухта для обуреваемых волнами житейского моря. Ум человеческий дивится духовному величию сего акрополя Святой Горы. Словно небывалой силы маяк светил, и поныне светит он к вящему утверждению православного иночества, озаряя и направляя путь соискателей духовного совершенства к прославленным жилищам подвижников. Эта ось духовного движения влекла к себе многие множества, рассеивая свое излучение от нынешнего скита Святой Анны до бывшей обители Амальфийцев[96] и далее. Так под сенью Предстательницы нашей Богоматери очистилась, освятилась пустыня, и угрюмо-неприступный Афон стал жилищем певцов Зиждителя, где Ангели, птицы пернаты, древа плодоносны и вси кедри, дождь, снег, голоть, дух бурен, зверие и вси скоти (ср.: Пс. 148, 2, 8–11) от всего боголюбивого существа своего в морях, на холмех и на версех гор (ср.: Пс. 148, 9; 71, 3, 16) прославляют сообща Господа всяческих.

Преподобный Афанасий Афонский. Фреска 1547 г. из кафоликона монастыря Дионисиат

В службе Всех преподобных и богоносных отцов дивный песнописец, превознося места, освященные их подвигом, восклицает: «Радуйся Египте верный, радуйся Ливие преподобная и святая, радуйся Фиваидо избранная, радуйся всякое место и граде и страно, гражданы воспитавшая Царства Небеснаго»[97]. А певец Великой Лавры мог бы применить эти слова ко всему ее достоянию — от центральной обители до всех зависимых от нее скитов, эримитириев и келлий. Но мы, обозревая, как и обещали, духовное состояние сего вертограда Господня ныне и во времена, от нас недалекие, говорим лишь то, что сами почерпнули у живых свидетелей и очевидцев.