Лавсаик Святой Горы

Ныне здравствующий иеромонах Афанасий — такой же примерный служитель Церкви Христовой и ревнитель иноческого жительства. Бесконечно мирный и всегда избирающий лучшее по Богу, он, достигнув глубокой старости, оставил игуменство и помышляет лишь о том, чтобы, по слову блаженного апостола, разрешиться и быть со Христом (Флп. 1, 23). Сей облагодатствованный муж, как мы думаем, уже извещен свыше, что ныне исполняющий настоятельские обязанности послушник его архимандрит Виссарион, годами молодой, но старец разумом, шествует стопами своего предшественника во славу Божию и ко благу обители. Соревнователь древних отцов, отец Виссарион получил к тому же весьма разностороннее образование, какого нет ни у одного из ныне действующих настоятелей-агиоритов. В нем ясно угадывается будущий избранный сосуд (Деян. 9, 15) не только родной обители, но и всего святогорского братства.

Конечно, строгое хранение общежительного строя облегчается в Григориате материальным его благосостоянием. Но такое наблюдение не может смутить памятующих слова Господа: Ищите прежде Царства Божия, и это все приложится вам (cр.: Мф. 6, 33; Лк. 12, 31). Усердное в духовном делании, григориатское братство украшается всем благопотребным, пополняясь новыми отцами и не имея недостатка в собственных священниках и духовниках.

Эсфигмен

На северо-восточном берегу полуострова, почти при самом его начале, стоит монастырь Эсфигмен, как бы стиснутый между прибрежными холмами и над морем (откуда и название[171]). Он считается старейшим на Афоне и наиболее приверженным общежительному уставу, а имея сегодня шестьдесят пять монахов, остается и самым укомплектованным из греческих монастырей Святой Горы. Последнее стало возможно благодаря незаурядным дарованиям двух настоятелей — покойного иеромонаха Софрония и ныне действующего иеромонаха Каллиника, образованного и духовно опытного, хотя и самого молодого среди святогорских игуменов.

Монастырь Эсфигмен, ок. 1950 г.

Живущие вдали от отшельнических поселений и в наибольшей близости к внешнему миру, эсфигмениты держатся, однако, строжайшего консерватизма, превосходя в этом остальных святогорцев. Постоянно упражняясь в практическом доброделании (и прежде всего в странноприимстве), они неизменно сообразуют эту и прочие стороны своей жизни с отеческими преданиями.

В Эсфигмене процвели мужи, наставленные не только в Божественной, но и во внешней премудрости, и первым среди них назовем похвалу Святой Горы — великого Григория Паламу, затем, из последующих, — многоизвестного Феодорита[172], противника Никодима Святогорца, а из позднейших — отца Герасима Смирнакиса, неутомимого исследователя афонской истории и автора объемистого труда «Святая Гора»[173].

На холме у моря виден запустевающий ныне скит Самария, где подвизался русский монах преподобный Антоний, основатель знаменитой впоследствии Киево-Печерской лавры, которая покоит честное тело его. При виде наполовину пустых хижин вспоминаются слова Писания: Чадо, над мертвецем источи слезы (Сир. 38, 16). Эти усопшие дороги нам, и святы для нас их эримитирии, бывшие некогда духовной палестрой, где они сражались с главными врагами — миром и похотью его. Как тоскует душа монаха по временам, когда в скитах, келлиях и кафизмах подвизались аскеты и рачители безмолвия — живой пример добродетельного жития для монастырских отцов! Одного из них, монаха Корнилия, я встретил вскоре после своего пострига, в 1911 году, когда с другими братиями нашего монастыря пришел в Эсфигмен на праздник Вознесения Господня, справлявшийся здесь с великой пышностью, — и пришел, как оказалось, не только ради наслаждения святым торжеством, но и для встречи с благоговейнейшим и смиреннейшим подвижником. Таков был и безмолвник Савва (о нем рассказано в «Святой Горе» иеромонаха Герасима Смирнакиса) — маститый старец, малый телом, но исполин по его брани с бесами. Согбенный под бременем шестидесятилетнего подвига, он был светел лицом и казался сошедшим с фресок великого Панселина, как икона истинно добродетельной души. Безмолвническая жизнь отца Саввы протекала в пещере, окруженной густыми зарослями, куда братья-эсфегмениты доставляли ему лишь самое необходимое.