Лазурь

Так, незаметно, прошло три дня. Увы, за это время ни Няшке, ни Терапевту так ничего и не удалось: ученые любые вопросы о Кошке отвергали, безапелляционно заявляя, что это абсолютно неподтвержденные легенды; Полынь же оказался на редкость гадостным типом, который если чего-то и хотел в обмен на информацию, то ни в какую не признавался, чего именно.

Врачу досталась комната, расположенная в подвале здания: холодный бетонный куб без окон и с минимумом мебели. Эта конура не шла ни в какое сравнение с комфортными апартаментами «ХЗ» и навевала уныние, которое не могли прогнать даже изрядные дозы фирменного крепкого алкоголя. Первая рюмка душистого напитка, с запахом свежескошенных трав и щиплющего за язык, как перец, ушла хорошо, вторая не заставила себя ждать и сделала все внутри теплее, а обстановку вокруг – уютнее. Скрасил вечер и скупой бутерброд из белого хлеба и жесткой полукопченой колбасы, сделанной неизвестно из кого. Вот вроде такая гадость, на Большой Земле даже покупать бы не стал, а здесь – деликатес. Красная, мелкозернистая, ароматная… «Врачи не пьют, они дезинфицируют душу», – вспомнилась на третьей рюмке старая поговорка.

– А от чего тебе ее дезинфицировать? – пробормотал себе под нос врач. – Ни стажа толком, ни семьи – один опыт. И тот…

Терапевт нахмурился и налил еще. Алкоголь расслаблял, вызывая приятное головокружение, но в то же время расслаблялся и мозг, выпуская наружу вкупе с приятными ощущениями вереницу плохих. В последний раз врач выпивал в далекие студенческие годы и, пожалуй, в самом начале практики, после чего отказался от спиртного совсем – эффект тумана в голове и спутанности сознания неслабо так мешал в работе, да и в жизни тоже. А в Зоне пить особо не требовалось – в рейды он не ходил, артефакты и прочие вещицы в руки не брал, разве что изредка мог рюмку-другую пропустить за компанию, но случалось это настолько редко, что теперь, сидя в полупустой комнате наедине с бутылкой настойки, чувствовал себя настоящим алкоголиком. С досады Терапевт опрокинул очередную порцию, но та зашла не в такт предыдущим: то ли вкус напитка приелся, то ли еще что, но врач сморщился, поперхнулся и потянулся за куском бутерброда, дабы закусить. Сам собой всплыл в памяти недавний рассказ девушки-мутанта о выживании в глуши и добыче пропитания – алкоголь сделал его детали особенно яркими, а остальное дорисовало и воссоздало подстегнутое общим состоянием воображение. Закуска больше не выглядела вкусно и привлекательно, а лишь вызывала желание избавиться от уже съеденной ее части. Терапевт поднялся, чуть не опрокинув бутылку, и поспешил из комнаты наружу. Немногим позже, стоя у рукомойника в угловой комнатке, служившей душевой и уборной одновременно, когда алкогольные пары были частично смыты холодной водой, а желудок очищен, врача посетило понимание, что пить, чтобы скоротать время, – плохая идея. Еще раз сполоснув лицо, Терапевт поднял глаза к треснутому, загаженному сотнями посетителей зеркалу. Оттуда на него смотрела унылая тень когда-то подававшего надежды молодого врача. Какого черта его вообще понесло в Зону? Чего испугался? Мог же просто уехать в другой город, сменить имя, в конце концов. Нет, не просто так у него в голове засела история Ани, ведь любой мог на ее месте оказаться, и любой бы сдался или крышей поехал еще в первые же дни, но упрямая девчонка держалась до последнего.

А ты сохранил бы рассудок, слоняясь по глухой Зоне без еды и питья, отбиваясь от дикого зверья и мутантов, рискуя сгинуть в аномалиях, без средств защиты, питаясь сырым мясом, в то время как твой организм неотвратимо меняется день за днем?

Терапевт прекрасно понимал, что не сохранил бы. И все неприятности, приведшие его в подобное место, – такая ерунда, такая глупость…

Врач встряхнулся и, миновав шумный коридор, вновь вернулся к себе. Голова гудела, но, прежде чем задремать, он успел подумать: если их план сработает и все действительно сложится так, как хочет Няшка, то он уйдет из Зоны вместе с ними, и плевать, куда конкретно…

Шум, доносящийся сквозь дрему откуда-то из коридора, стал громче. «Да что ж они там так орут?» – раздраженно подумал он и высунулся за дверь. Голоса стали отчетливее. Мужчина басил что-то невнятное, а в ответ звенел, переливался ручейком приятный, несмотря на явное раздражение, голос молодой девушки.

«Да это же Няшка! – вдруг дошло до Терапевта. – И… Горелый?»

Едва он успел это подумать, как оба вышли из-за угла и направились к комнате.

– Привет, Терапевт! – Няшка весело помахала ему рукой. Раздражение все еще читалось на лице, но видно было, что она пытается его перебороть.

– Здорово, – коротко кивнул Горелый, и они с врачом пожали друг другу руки.

Гости вошли внутрь и расселись, Няшка – на стуле у стола, Горелый с грохотом пододвинул к нему же табуретку, а Терапевт занял кровать.

– Опять день насмарку! – с досадой выдохнула девушка. – Нет никакой Кошки, работники не нужны… Фу, чего от тебя так перегаром несет?

Увидев в комнате почти допитую бутылку и рюмку, Няшка поморщилась. Терапевт в ответ виновато улыбнулся.