Лазурный мир [= Синий мир]

Бервик горько рассмеялся: «Ты наступил на больную мозоль. Возможно, страх голода и других лишений заставляет меня слишком беспокоиться об удобствах».

«Ха-ха! — к Блазделю вернулось благодушие. — Начинаю тебя понимать. Прохвосты, собравшиеся бежать на дикие плоты, не могут ожидать ничего, кроме тягот и лишений: дикая рыба, ороговевшие губки, не желающий сгущаться водянистый лак... Короче говоря, им придется вернуться к жизни дикарей. Им придется терпеть ограбления и нападения со стороны бродячих крагенов — разбойники быстро соберутся туда, где можно найти пропитание. Может быть, со временем...» Голос заступника замер, на лице его появилось задумчивое выражение.

«Ты что-то хотел сказать?» — Файрал Бервик хотел бы услышать продолжение.

Блаздель отозвался ни к чему не обязывающим смехом: «Мне пришла в голову забавная, но притянутая за уши фантазия. Возможно, со временем один из бродячих крагенов-разбойников победит и выгонит остальных. Когда это произойдет, у тех, кто бежал от нашего Царя-Крагена, будет свой собственный повелитель, который в конечном счете...» Блаздель снова замолчал.

«Который в конечном счете может стать соперником Царя-Крагена, достаточно большим и сильным? Вполне разумная гипотеза — хотя Царь-Краген уже достиг чудовищных размеров благодаря обильному кормлению, и нет никаких признаков того, что его рост когда-нибудь прекратится».

Пол хижины едва заметно задрожал. Блаздель подошел к двери и выглянул наружу: «Мне показалось, что причалил коракл».

«Может быть, это просто порыв ветра, — сказал Бервик. — Но перейдем к делу. Как ты уже, наверное, догадался, я пришел не любоваться реликвиями и не высказывать замечания по поводу твоего коттеджа. Дело вот в чем. Больше двух тысяч диссидентов покидают Родные плоты, и мне кажется, что никто, даже самый фанатичный, самый бешеный заступник не хотел бы, чтобы эмигранты повстречались с Царем-Крагеном посреди океана. Как тебе известно, Царь-Краген раздражается, даже гневается, когда замечает людей, плывущих в открытом море. А теперь он раздражительнее, чем когда-либо. Возможно, он опасается появления второго Царя-Крагена — как раз того, о чем мы только что говорили. Поэтому я пришел поинтересоваться нынешним местонахождением Царя-Крагена. Вечером ветер дует с востока, то есть скорее всего Царь-Краген плавает где-то поблизости от Транка или Тразнека?»

Блаздель многозначительно кивнул: «Все это, конечно, зависит от случая и удачи — несомненно, мигрантам придется испытать судьбу. Если завтра вечером Царь-Краген будет поджидать их на западе и заметит их флотилию, он действительно может разгневаться, что поставит под вопрос успех всей экспедиции».

«А где Царя видели в последний раз?» — спросил Бервик.

Баркван Блаздель нахмурил мохнатые черные брови: «Насколько я помню, передавали сообщения о том, что его видели к востоку от Эдельвайна, плывущим к Самберу. Впрочем, я мог ошибиться, считывая символы — заметил их всего лишь краем глаза — но у меня возникло такое впечатление».

«Превосходно! — заявил Бервик. — Хорошие новости. Значит, эмигранты смогут отплыть безопасно и беспрепятственно».

«Надеюсь! — отозвался Блаздель. — Но Царь-Краген, разумеется, подвержен непредсказуемым капризам и причудам».

Бервик дал понять знаком, что собирается сказать нечто по секрету: «Иногда — ходят такие слухи — он отзывается на сигналы, таинственным способом переданные заступниками. Скажи мне, Баркван Блаздель: так ли это? Мы оба пользуемся высокой репутацией и разделяем ответственность за благополучие Смотрины. Следует ли доверять слухам? Правда ли, что заступники сообщаются с Царем-Крагеном?»

«Послушай, арбитр Бервик! — сказал Блаздель. — Вряд ли подобает задавать такие вопросы. Если я отвечу «да», тем самым меня можно будет обвинить в разглашении секрета гильдии. Если я отвечу «нет», возникнет впечатление, что заступники похваляются несуществующей способностью. Так что тебе придется довольствоваться гипотезами, которые ты считаешь самыми удобными».

«Вполне справедливый ответ, — согласился Бервик. — Тем не менее — исключительно между нами — должен сообщить об одном любопытном обстоятельстве. Как тебе известно, на обоих последних Соборах я в какой-то мере поддерживал позицию Скляра Хаста и его сообщников. Поэтому меня допустили на их тайные совещания. У меня есть все основания уведомить тебя... Но могу ли я рассчитывать на твое молчание? Ни в коем случае не хотел бы предавать Хаста или поставить под угрозу его экспедицию!»

«Конечно, разумеется. Я закрою рот так, словно он заклеен четырнадцатилетним лаком».

«Ты ни в каких обстоятельствах не разболтаешь, не сообщишь, не намекнешь и даже не будешь подразумевать в присутствии любого другого человека ничего из того, что я тебе скажу — в том числе в письменном виде, с помощью башенных символов или каким-либо иным способом?»

Баркван Блаздель отозвался смущенным высоким смешком — почти хихикнул: «Твои условия не только на удивление тщательно сформулированы — они в высшей степени чреваты неприятными последствиями».

«Но ты согласен соблюдать такие условия?»