Лебединая песня: Несобранное и неизданное

Нет, – не идет перо. Томлюсь, борясь с дремотой,
Но только дразнит сон с злорадностью врага…
Ни сна, ни грез живых… А ночь еще долга,
Чуть движет маятник минуты с неохотой.

Есть в полночи теперь неласковое что-то,

Она, скупясь, дарит созвучий жемчуга…
О, Русь далекая! Там, в юности блага
Была бессонница над творческой работой.

Тогда я счастлив был, беспечный и ничей,

Сокровищем надежд богаче богачей,
В часы бессонные не дрогли зябко плечи.

Уютно пел сверчок, домашний домрачей,

И под приветный треск старинной жаркой печи
Звенел внезапный стих смелей и горячей.

XXIX.

ОБЛАКА

Лелеет благостно пучин небесных влага
Жемчужные кряжи плавучих островов.
Там невод не ходил на хищный свой улов,
Там ни один корабль не нес цветного флага.

Там нет борьбы за власть, за жизненные блага,

За призрак праздных прав, за целость берегов…
Там – человека нет. И мир так свеж и нов
В садах блаженного, как рай, архипелага.

О, если б отряхнуть земную тяготу,

Умчаться к облакам – в простор и высоту…
Уж слишком горестно и больно здесь внизу мне..

Быть может, там покой и счастье обрету…

Тем обольстительней стремленья, чем безумней…
Не сам ли Бог мне дал крылатую мечту?!.

XXX.

ЦЕРКВИ

Священник молится в тиши благого часа
Об единеньи всех, о мирных временах,
О страждущей Руси, о всех ее сынах…
И плачут дисканты, и скорбны вздохи баса…

Навис кадильный дым; огни иконостаса

Мерцают призрачно в его густых волнах;
Печаль лампад живит иконы на стенах…
И смущена душа под кротким Ликом Спаса.

Тогда-то чуется призыв издалека:

«Придите все ко Мне, чья ноша здесь тяжка,
И бремя легкое вас научу подъять Я».

Благословляет мир простертая рука

С кровавой язвою безвинного распятья…
И ясен жизни смысл… И сладостна тоска…

XXXI.

ПОДМАСТЕРЬЕ

Певца-мечтателя в изгнаньи рок-насильник
Бессмысленно связал с заводским верстаком…
Тугой металл гудит под тяжким молотком,
И целый день визжит назойливый напильник.

На сердце залегла тоска, как червь-могильник;

Усталость… Духота… Чуть вспыхнув огоньком,
Бессильно никнет мысль. Затеплившись тайком,
Вмиг замирает песнь, как гаснущий светильник.

Мы знаем: пот лица – возмездие греха…

Нет смысла в ропоте… Душа в тоске тиха…
Но пред самим собой бесцельно лицемерье.

Какая глупая и злая чепуха,

Что погибает здесь, как жалкий подмастерье,
Он, мастер русского певучего стиха.

1931

XXXII.

ПАРКИ