Lebens-Ansichten des Katers Murr / Житейские воззрения кота Мурра

На ближайшем собрании буршей Муций изложил в превосходной речи инцидент, происшедший между мной и пестрым котом. Все единогласно одобрили мнение оратора, после чего я через Муция известил пестреца, что принимаю его вызов, но лишь на том условии, чтобы поединок происходил на кусанье в виду исключительности тяжкого оскорбления, мне нанесенного. Тот стал было отнекиваться, ссылаясь на тупость своих зубов, но, в конце концов, должен был принять мое условие, ибо Муций твердо и серьезно заявил ему, что здесь дело идет о решительном поединке, и что, если он откажется, тогда он, пестрец, будет не кто иной, как подлый шпиц.

Настала ночь дуэли. В урочный час я вместе с Муцием появился на крыше дома, находившегося на границе нашего округа. Вскоре пришел и мой противник в сопровождении статного кота: этот последний был, пожалуй, еще пестрее и обладал еше более дерзкой, вызывающей физиономией. Как мы могли догадаться, статный кот был секундантом моего противника: с этим закадычным своим другом он совершил вместе несколько походов и участвовал в завоевании амбара, за что и получил орден подпаленной ветчины. Кроме того, благодаря предусмотрительности Муция, о чем я узнал впоследствии, при дуэли была приглашена присутствовать маленькая светло-серая кошка, имевшая превосходные познания по хирургии и искусно залечивавшая самые опасные раны в короткий период времени. Было условлено, что дуэль будет состоять из трех прыжков. Если после третьего прыжка не произойдет ничего решительного, секунданты условятся, нужно ли продолжать новые прыжки или считать дело поконченным. Секунданты отмерили известное количество шагов, и мы сели друг против друга в должной позитуре. Сообразно с обычными правилами дуэли, наши секунданты испустили оглушительный вопль, и мы прыгнули друг на друга.

Только что я хотел схватить моего противника, как он вцепился в мое правое ухо и пребольно укусил его. Я не мог удержаться и против воли громко закричал.

– Разойдитесь! – воскликнул Муций.

Пестрый выпустил меня, и мы стали на свои места.

Новый визг секундантов, новый прыжок. Я думал, что теперь-то мне удастся хорошенько схватить моего противника. Но коварный присел и укусил меня в левую лапу так сильно, что кровь полилась крупными каплями.

– Разойдитесь! – воскликнул вторично Муций.

– Собственно говоря, – обратился ко мне вражеский секундант, – дело можно считать порешенным, так как благодаря серьезной ране вы, любезнейший, поставлены, так сказать, hors de combats.

Гнев и глубокая обида заглушили во мне всякое чувство боли. Я возразил, что третий прыжок покажет, насколько я лишен возможности бороться.

– Ну, что ж, – сказал он с насмешливой улыбкой, – если вы непременно хотите пасть от лапы вашего мощного, искусного противника, пусть исполнится ваше желание.

Муций между тем воскликнул, ободрительно похлопывая меня по плечу:

– Смелей, смелей, братец! Истинный бурш не обращает внимания на такие пустяки.

В третий раз взвизгнули секунданты, мы совершили третий прыжок. Несмотря на овладевшее мною бешенство, я заметил, в чем состояла хитрость моего противника: он каждый раз несколько уклонялся в сторону, благодаря чему я давал промах, а он хватал меня наверняка. На этот раз я поостерегся, уклонился также в сторону, и, когда противник хотел схватить меня, я вцепился ему в шею с такой силой, что он не мог даже крикнуть, а только глухо застонал.

Теперь уже не Муций, а секундант противной стороны воскликнул: «Разойдитесь!»

Я тотчас отпрыгнул назад, а пестрей повалился наземь без чувств, кровь сильной струей хлынула из его глубокой раны. Светло-серая кошка поспешила на помощь, чтобы остановить хотя несколько кровотечение, пока будет наложена повязка. Она воспользовалась неким домашним средством, имевшимся всегда в ее распоряжении, как уверял меня потом Муций. Именно, она полила на рану некоторую жидкость, обрызгав ею также и все тело обеспамятевшего кота. Судя по резкому, острому запаху, жидкость эта представляла из себя сильнодействующее средство. Впрочем, это была не теденовская примочка и не Eau de Cologne.

Муций заключил меня в пламенные объятия.

– Ну, брат Мурр, – воскликнул он, – ты защитил свою честь, ты поступил, как истинный кот, сердце которого находится в надлежащем месте. Знаешь, Мурр, ты сделаешься со временем главой буршей, не потерпишь ни малейшего пятна на нашей репутации, всегда будешь готов мужественно защищать нашу котовскую честь.

Секундант противника, до этой минуты помогавший хирургическим заботам светло-серой кошки, подошел ко мне и с вызывающим видом заявил, что третий прыжок я совершил не по правилам дуэли. Друг Муций немедленно стал в позитуру, сверкнул глазами и, выпустив когти, ответил, что всякий, кто осмелится сказать подобную вещь, будет иметь дело с ним лично, и что этот вопрос может быть теперь же решен практически. Секундант счел за лучшее умолкнуть, взвалил к себе на спину раненого друга, который начал понемногу приходить в сознание, и удалился с ним через слуховое окно.