Лечебное дело zyablikova

– Очень часто возникает подобная ситуация в хирургической практике! Смотрите, Джек, я делаю это не ради денег. Да, вам придётся снова заплатить за операционную и за наркоз, но я, лично я, уже взял за операцию свои 300 долларов, и 300 долларов это останется! Мне вы ничего сейчас платить не будете, повторную операцию я сделаю бесплатно. Потом, я ведь мог вам ничего не говорить, просто выписать вас и обречь на бесконечные страдания и полную беспомощность. Но я делаю это, ибо я хочу, чтобы вы ушли от меня своими ногами! Обещать этого не стану, ибо ещё не знаю, сколько дужек поясничных звонков мне придётся удалить во время повторной операции, может быть, все 5. Начну с одной, а там видно будет. Задача – освободить от сдавления ваш спинной мозг (дуральный мешок, если быть точным), ибо иного выхода нет, ваши дужки вас раздавят, как таракана. Они утверждают, что удаление дужки или нескольких, никак не скажется на стабильности и подвижности позвоночника. У меня нет такого опыта, не стану скрывать, ваш случай сложный – люмбальный стеноз, костная форма – но вам придётся мне довериться полностью…

* * *

Несмотря на жгучее желание сделать повторную операцию как можно скорее, сегодня взять Джека в операционную не получилось. Во-первых, надо было подготовить инструменты, ибо Монг Лот вчера их все обработала и унесла в сторидж, а во-вторых, неожиданно заартачился анестезиолог Чанда- мол, надо выждать, прежде, чем снова вводить трубку в трахею, так как там отёк слизистой гортани. Поэтому прошло четыре томительных дня, пока zyablikov не смог осуществить свой план. Прошли они, впрочем, не зря. Во-первых, улучшение, на которое надеялся больной, осталось крайне незначительным и прогресса не наступило – жизнь, лёжа на спине с согнутыми коленями. Зато у него исчезли последние иллюзии. Во-вторых, zyablikov побеседовал с матерью Джека. Старушка, которую звали мадам Мирра, как раз звонила ему из США, когда врач зашёл в палату, и ему пришлось взять трубку. Мадам Мирре было не меньше 80, если сыну было 60, и она говорила по-русски. Говорила, конечно, с большим трудом, как эмигранты первой волны, дожившие до Перестройки. Но объяснения zyablikova о необходимости второй операции поняла с полуслова, пожелала ему всяческой удачи, отменного здоровья, 100 рублей и генеральский чин, и тут же бросилась убеждать сына (уже по-английски) чтобы тот не валял дурака и слушался русского доктора.

В-третьих, Чеа тут же пришла и спросила – действительно ли доктор собирается оперировать американца ещё раз.

– А что мне ещё остаётся?– грубо спросил zyablikov.– Ты же пристала, как банный лист…

– Вы делаете это ради больного или ради меня? – прищурилась Чеа.

– Ради тебя, разумеется. For your eyes only…

zyablikov весь топорщился от сарказма- как внутри, так и снаружи.

– Не верю, доктор! У вас появился план – так ведь? Вы же теперь знаете, как поступить?

– Допустим…

– Ой, доктор, доктор, как здорово! Вы такой молодец! Сделайте это, и я вас ещё раз поцелую!

– А два раза можно?

– Хоть сто!!! Доктор, я так горжусь вами! Вы ведь возьмёте меня с собой в операционную? Я вас тысячу раз поцелую! Буду молчать, как рыба, и вообще, безупречно вести себя!

– Гм… видишь ли, Чеа…

– Что, доктор? Неужели вы будете ждать возвращения доктора Жана? Это ещё неделя…

– Гм. Нет, оперировать буду сразу, как только доктор Чанда даст добро на наркоз, и ты, конечно, будешь мне ассистировать. Но тут такое дело… Ты точно меня поцелуешь?

И zyablikov очень пристально поглядел на свою медсестру. Что-то очень нехорошее, тёмное пряталось в его взгляде… но наивная девушка ничего не замечала и щебетала, как птичка:

– Столько раз, сколько скажете, доктор! Прямо здесь и сейчас!

И она с готовностью встала на цыпочки, вытянув губки. zyablikov мягко, но непреклонно отстранил её.

– Нет… здесь не надо, Чеа, и сейчас не надо. Надо потом, и не здесь.

– Хорошо, поцелую вас потом! А не здесь, это где же? Это ведь всё между нами, и мне бы не хотелось, чтобы другие девушки видели…

– Мне этого бы не хотелось тоже! Мы – команда, как ты сказала, и всё, что между нами происходит, должно оставаться внутри,– подхватил zyablikov. – Поэтому надо нам с тобой найти такое место, где нас никто не сможет ни видеть, ни слышать, где нас никто не знает…

– Например? – насторожилась Чеа, опустив руки и отступив на шаг.

– На Риверсайде много гест-хаузов, где никто не знает ни тебя, ни меня. Если, допустим, снять номер на ночь…

– Доктор!! Вы это серьёзно? – таким строгим тоном спросила она, что zyablikov слегка струсил.

– Более, чем… Ты даже не представляешь, насколько это для меня серьёзно! – и он снова вперил в Чеа тяжёлый взгляд, сделал шаг вперёд, подталкивая её к стене. – Твой поцелуй, это всё, о чём я мечтаю с тех пор, как первый раз увидел тебя!

– Ой, доктор… я совсем не то имела в виду!