Лечебное дело zyablikova

II. Валерон приходил к 8.00 (он никогда не опаздывал, если решил прийти). В 8.05 он, уже облачённый в хирбельё, бледный, как моль, появлялся у меня:

– Привет! Слышь, у тебя есть? А то жена утром все деньги из карманов выгребла. Вот, только сотню мне оставила на автобус.

Проезд от Патрикеевки, где жил Валерон, до Шишкино в рейсовом автобусе стоил 46 рублей в один конец. Сотня! Да, с такой женой не забалуешь…

Я с готовностью открывал верхний ящик стола, в котором у меня теперь всегда было.

– Поругались, что ли?

– Да… бабы, дело такое… ни х… они не понимают! Не, не, зачем ты мне целую бутылку даёшь? я только 50 грамм…

III. В 8.15. он появлялся снова и выписал за ширмой ещё 50 грамм, закрывая бутылку (эрзац-коньяк "Старый Кенигсберг") пробкой и благородно возвращал её мне, чтобы я спрятал в ящик надпитую, подальше и Шарикову больше не наливал.

IV. В 8.30 он снова появлялся, я молча кивал на ширму – там, там стоит, на тебя смотрит. Что происходило между 8.35 и 11.00 я не очень следил, так как был плотно занят приёмом. Но в 11.00 в тумбочке уже стояла пустая бутылка 0.5 "Старого Кенигсберга".

V. В 10.40-11.15 приходила Лариса Сергеевна, медсестра Валерона.

– Валерий Васильевич уже ушёл! Все больные к вам пересели! Вот, эти закройте, а эти продлите…

То, что М. ушёл, было понятно по начавшейся склоке под дверью, когда одна очередь сливается с другой очередью. Приоткрывалась дверь снаружи без спроса и в щель засовывались чьи-то губы.

– Доктор, а вы нас принимать будете? Наш доктор ушёл!

– Как "ушёл"? Почему ушёл? Куда это он ушёл? У него приём до 15.00!

– Так вот, собрался и ушёл куда-то… а нас вы примете?

– Буду, куда я денусь! Слышали про "клятву Гиппократа"?

– Ух ты… здорово! А как, по живой очереди, или как?

VI. в 11.30 появлялся блаженный Кондратьич. Весь в белом, в сиянии кандидата медицинских наук.

– Что, М. ушёл уже?

– А то! Напринимался и ушёл, фигли нам, быкам… Слушайте, Алексей Кондратьевич, этот алкаш меня уже утомил. Снова мне всех его больных принимать?! Я, между прочим, уйду ровно в 15.00 – у меня приём в Ящеровке!

– Ну, если надо, уходите, как закончите.

– А больные? Там человек 50 вместе с моими, я их за оставшееся время не приму!

– Ну, не надо, не прибедняйтесь! Доктор вы опытный, принимаете быстро. Глаза боятся, а руки делают…

Больше я Кондратьича сегодня не видел. Он, если кого из очереди к себе уводил, то только тех, кто пришёл "на внутрисуставную инъекцию". Этих КМН намётанным глазом мигом вычислял и, как корова языком, слизывал.

VII. В 11.50 вплывала старшая. Несмотря на то, что её кабинет был на нашем этаже, появлялась Тамара Петровна там только с утра, а так целый день сидела в кабинете главной медсестры или у завполиклиникой – стучала, перемывала кости и точила лясы.

– Что тут у вас? Где М.? А, понятно. Лариса Сергеевна, вы с ним только 12 талонов сегодня подали. Маловато, подайте ещё десяток…

VIII. С 12.00 до 14.30 я непрерывно принимал, втянувшись в ритм, задававшийся удвоившейся очередью и тем, что у меня теперь было две медсестры, моя – Таня и валеронова Лариса Сергеевна. Человек 30 мне удавалось принять за это время.

IX. В 14.30 я начинал понемногу собираться. Сперва снимал за ширмой хирштаны и надевал брюки и белый халат, возвращался за стол и принимал ещё одного больного. Потом снова уходил за ширму, снимал хирблузу и снова надевал халат, чтобы не заметно было, что я переодеваюсь. Возвращался, принимал ещё одного больного. Потом поднимался и переобувался, меняя хиртапки на ботинки. Возвращался, принимал.

X. 14.45. Приоткрывалась дверь и в щель засовывались чьи-нибудь губы из очереди.

– Доктор, а там спрашивают, вы сегодня всех нас примете?

Ответ тут возможен был только один.

– Да, конечно, всех приму.

– Нас там ещё ещё 20 человек сидит. А увас на двери написано, что вы до 15.00…

– Это ничего. Слышали про клятву Гиппократа? То-то…

– Там говорят, что вы всегда в вовремя уходите…

– Не волнуйтесь, товарищи! Всех обслужим в лучшем виде!