Лед твоих объятий

А ведь когда-то Ирбина, самая восточная провинция империи, славилась своими многочисленными кофейными плантациями. И сартский кофе высоко ценился знатоками всего мира. Да… Прогресс не так уж хорош, как пытался убедить его Артур.

Кстати, об Артуре. Вчера они с братом засиделись у Невуса почти до утра, много говорили, выпили несколько бутылок ренского, а дальше… А дальше — провал. Он не помнит, куда делся Арт, и где оказался он сам.

— А скажи-ка, милая, что это за место? — обратился он к горничной.

— Дворец Императора Артура, милорд.

— Да? Странно. И где этот дворец находится?

В душу закралось смутное подозрение.

— В Сар-Тавале, милорд. — спокойно ответила горничная, подтверждая его опасения.

— Подожди, ты хочешь сказать, что я — во владениях Белой Девы?

— Да, милорд.

— Унаши сатар.

Он отставил чашку с недопитым кофе, мгновенно потеряв к напитку интерес.

— Если желаете, я помогу вам привести себя в порядок и провожу к Его величеству, — предложила служанка.

— Где моя одежда?

Он обвел глазами комнату, пытаясь сообразить, куда положил вещи. Правда, так и не смог восстановить в памяти тот момент, когда и как раздевался. Впрочем, как попал в эту комнату он тоже не помнил.

— Пожалуйста, милорд.

Девушка положила на постель идеально отутюженные костюм и рубашку.

— Подожди за дверью, — распорядился он.

Ему не хотелось одеваться при этой молоденькой девчушке. Почему-то женское присутствие раздражало.

— Слушаюсь, милорд, — поклонившись, ответила служанка.

Он едва слышно хмыкнул. Похоже, в доме Арта слуги чтят добрые старые традиции.

Спустя пару минут, тщательно одетый и причесанный он уже выходил из комнаты.

— Их величества в столовой, милорд, — доложила горничная.

— Веди, — распорядился он и направился вслед за девушкой.

Они долго шли по просторному коридору, минуя многочисленные покои, потом спустились по лестнице, свернули направо, и служанка остановилась у резных позолоченных дверей.

— Прошу, милорд.

Он вошел в столовую. Артур с женой сидели за столом, пили кофе и о чем-то тихо беседовали. "Семейная идиллия" — беззлобно хмыкнул он. Да, этим двоим всегда было о чем поговорить. Помнится, в минувшие времена он даже завидовал их неугасающему интересу друг к другу.

— Тиан, — увидев его, воскликнул Арт, и лицо брата озарила улыбка. — Горазд же ты спать.

— Снежного утра, — ответил он Артуру и перевел взгляд на Анну.

— Здравствуй, Себастиан, — кивнула ему Энн. — Присоединяйся.

— Я уже позавтракал, — ответил он, но не стал отказываться и занял место рядом с братом.

— Ничего не помню, — потерев лоб, признался он Артуру. — Как я у вас оказался? Вроде, собирался домой.

При одной только мысли о доме, внутри что-то тревожно сжалось. Ребекка там одна. Вспомнилось, как он смалодушничал вчера, бросил ее, сбежал. Ему стало не по себе. Он смотрел на спокойного, даже расслабленного брата, на мило улыбающуюся Энн, а на душе было неспокойно. Казалось, что он должен быть совсем в другом месте, не здесь. Где? Ответ его удивил. "Рядом с женой" — жестко ответил внутренний голос.

— Ты рвался посмотреть владения Белой Девы и убеждал меня, что тебя в Сар-Тавал не пропустят, — добродушно усмехнулся Арт, отпил кофе и поставил тонкую изящную чашку на блюдце. — Пришлось доказывать опытным путем, что путь в Снежные чертоги открыт для всех.

— Да? Не помню, — рассеянно отозвался он, пытаясь отделаться от неприятного, ноющего чувства, засевшего внутри. Казалось бы, что не так? Он снова рядом с родными, напротив сидит Энн, его обожаемая Энн… Так почему же он думает о Ребекке? И почему больше не чувствует того огня, что долгие годы сжигал его душу запретной любовью к Анне? Когда он исчез, этот огонь? Почему он ничего не заметил?

— Кофе, Себастиан?

Энн посмотрела на него вопросительно, и, не дожидаясь ответа, зажгла небольшую спиртовку и поставила на нее джезву. Да, у Анны получался исключительный кофе. Жена брата знала какой-то секрет — как иначе объяснить то, что никто больше не мог приготовить такой напиток — крепкий, ароматный, с тонким, неповторимо-изысканным вкусом?

Он снова посмотрел на Анну и прислушался к себе. Странно. Энн была прекрасна, как и всегда. Тонкие черты лица, удивительные серо-золотистые глаза, брови вразлет, ровный носик. А пухлые, чувственные губы? Раньше он на них смотреть спокойно не мог. Сразу хотелось накрыть своими и заклеймить, присвоить, измучить поцелуями… А теперь внутри все молчало. Неужели, его любовь умерла? Или это была не любовь? Он вспомнил страсть, сжигающую его дотла, вспомнил ненависть и зависть… Выходит, он никогда не любил Энн? Желал, но не любил?

Он пристально посмотрел в серый омут колдовского взгляда и увидел в нем понимание. Энн знала, о чем он думал. Знала и, казалось, говорила: — "Помнишь, я ведь убеждала тебя, что так и будет? А ты не верил".

Он кашлянул и отвел глаза. Что-то похожее на стыд проснулось в душе, заставляя недовольно нахмуриться. Глупо… Как же глупо и бездарно он жил. Хотел могущества и власти, а получил проклятие. Вызывал иллюзии у Энн, а сам же в них и заблудился. Нет, хватит. Довольно горьких воспоминаний.