Лед твоих объятий

— Что ты молчишь, Кимли?

— Мне нужно два дня.

— У нас их нет, Себастиан, — жестко отрезал Феради. — Еще сутки — и Аранайя задохнется от тонн песка, надвигающегося на столицу.

— Я подумаю, Джерад.

— Что ж, подумай. Только смотри, как бы поздно не было.

Феради поднялся и направился к выходу, а он остался сидеть в кресле, задумчиво провожая глазами главу хроносской разведки.

Джерад прав. У них совсем не осталось времени. Артур молчит, не торопит его, но он видит, каким обеспокоенным выглядит брат, как нервничает Ричард, как встревожена Анна. Все понимают — Хронос — только начало. Артани уничтожит остров и примется за Сартану. Заманчивая цель — завладеть священными землями Белого озера — долгие столетия оставалась мечтой темного мага, и теперь, когда Семиус обрел силу Терроса, старик ни перед чем не остановится.

Дорг подери. Он давно должен быть в пустыне. Люди Ричарда нашли гнездо Артани, Артур подготовил все необходимое, и все ждут только его, чтобы привести план в действие. Нужно решаться. Он должен как-то подготовить к своему отсутствию Ребекку и уйти.

— Зачем приходил Феради?

Он так глубоко задумался, что не заметил вошедшую в кабинет жену.

— Что-то случилось?

В голосе Ребекки сквозило беспокойство. Крев сатари. Не хватало еще, чтобы она волновалась.

Связь, возникшая между ними, не позволяла скрыть истинные эмоции и чувства, и теперь обмануть Бекс практически невозможно.

— Ничего не случилось, Бекки, — он все же попытался уйти от ответа. — Ты же знаешь, Феради — мой старый друг, и мы иногда встречаемся, чтобы поговорить о былых временах.

— Да? И о чем же вы вспоминали, что ты так взволнован?

— Тебе это вряд ли будет интересно.

— Себ, не лги мне, — тихо попросила жена.

Она осторожно приблизилась и, нащупав кресло, села на его подлокотник.

— Ты хочешь мне что-то сказать, — спокойно сказала Бекс, — только не знаешь, как это сделать. Ищешь подходящие слова, боишься напугать, не хочешь расстраивать. Не нужно, Себ. Скажи мне все, как есть.

Бекки коснулась ладонью его лица и легонько провела пальцами по щеке. Эта незамысловатая ласка отозвалась в душе щемящей нежностью. Все-таки, удивительная у него жена. Никогда раньше ему не доводилось встречать таких, как Бекс. При всей своей молодости и взбалмошности, Ребекка бывает удивительно мудрой и чуткой. И незлопамятной. Она быстро забывает плохое, не таит обиду, не замыкается в себе, не наказывает его за былые промахи. Если бы еще она сумела ему поверить…

Он прекрасно понимал, что чувствует и о чем думает жена. Сейчас ей кажется, что он так нежен с ней только из-за ребенка. Ну, и из жалости. Нет, Бекки не показывает своих эмоций, но ему это и не нужно. Он теперь очень хорошо ощущает все то, что творится у нее в душе. Если бы Ребекка могла ему доверять. Как заставить ее поверить и принять его чувства?

Пожалуй, есть один шанс. Они всегда идеально подходили друг другу — как это сейчас говорят? — в сексе. Да. Когда обнажается страсть, уходят все надуманные обиды и условности. Остаются только они — мужчина и женщина. И тот огненный лед, что испепеляет их до дна. Вот только до того ли сейчас Ребекке?

— Себастиан, — настойчиво позвала его Бекс. — Расскажи мне, что тебя тревожит? Ты должен уехать, да?

— Да, Бекки, — не стал отрицать он.

— Сегодня?

Пальцы, гладящие его лицо, напряженно замерли.

— Да.

Он не услышал, а скорее, ощутил затаенный прерывистый вздох жены. И сорвался, не выдержав отозвавшейся в душе тоски, — перетянул Ребекку на колени и впился в ее губы отчаянным поцелуем.

— Я люблю тебя, Бекс, — оторвавшись, на миг, серьезно произнес он. — Прости, что не говорил этого раньше.

Ему всегда с трудом давались любые признания, вот и сейчас он не смог обставить все так, как было необходимо, — красиво, романтично, с долгими нежными речами, подарками и цветами.

Но одно он собирался сделать прямо сейчас. Достав из нагрудного кармана перстень своей матери, он посмотрел на раскрасневшуюся жену и спросил:

— Ребекка Фредерика Гринделл Кимли, ты примешь это кольцо, как знак моей любви и верности?

Фраза из старого обряда отозвалась в душе острым волнением.

Сердце громко стучало в груди. Впервые в жизни, он с таким нетерпением ждал ответа на свой вопрос.

— Себастиан Рональд Кимли, — в тон ему, серьезно ответила Бекки, — я приму твое кольцо, в знак того, что разделяю твою любовь и обещаю хранить тебе верность.

Он решительно надел колечко на средний палец ее левой руки и почувствовал, как душу захлестнуло ликующей радостью. Все встало на свои места. В их с Ребеккой жизни не было настоящего брачного обряда. И вот теперь, он впервые почувствовал, что Бекс — его. Его — от пальчиков на ногах до кончиков волос. Навсегда.

Он принялся нежно целовать жену, но очень скоро нежность уступила место страсти, и тишину кабинета нарушили тихие стоны Бекс.

Он не смог последовать собственным разумным решениям. Мысль о том, что, возможно, это последний раз, когда он видит жену, желание хотя бы напоследок признаться в своих чувствах — не словами, нет, — поцелуями, прикосновениями, заставило его забыть о благоразумии.