Леди-Гувернантка

Все расселись довольно быстро. Последней в храм вошла миссис Белл. Она с важным видом и бессменной улыбкой, прошла мимо рядов прихожан и поднялась к алтарю, за которым стояла статуя Милостивой Матери всех богов. Статуя была изображена в привычной позе: смиренно склонившей голову и прижавшей руки к груди. Это означало, что Милостивая Матерь молится за нас, своих детей. Чуть дальше стояли статуи ее сыновей. Светлого Стефана и Темного Зельдра. Братья представляли собой рай и ад, в которых, согласно верованиям, правили под дланью своей матери.

Миссис Белл торжественно сложила руки. В храме все стихло и откуда-то сверху, словно из-под купола, полилась легкая музыка. Казалось, сами крылатые Сафиры поют чистыми голосами и шелестят крыльями. Под эту музыку распахнулась дверь, которая находилось сбоку от алтаря, и в храм вошел патер Белл.

Он был одет в традиционное пышное одеяние одна сторона которого была сшита из белого хлопка, а другая из темного. На шее у мужчины был повязан тарис — церемониальный платок, а на поясе красовалась бутылочка со священной кровью милостивой матери.

Следом за патером в храм вошел мальчик лет четырнадцати. Он нес чашу для омовения, которую поставил на алтарь.

При виде патера люди, находившиеся в храме, оживились. Я же с любопытством смотрела на мужчину, которого изменила одежда. Он словно бы стал выше, а лицо его светилось, но не от улыбки. Мужчина совсем не улыбался. Но его переносицу и лоб украшали светящиеся следы знамения богини.

При виде вошедшего прихожане поднялись на ноги.

— Доброго всем здравия, — произнес патер и поднялся к алтарю, пройдя мимо супруги, которая застыла, следя за мужем восхищенным взором. Мне даже стало немного не по себе от ее вида и того, что светилось во взоре, обращенном на патера Белла. Возможно, она просто любила мужа, но эта мысль меня не успокаивала.

— А кто этот мальчик? — не удержавшись, шепнула, чуть наклонившись к уху миссис Форест.

— Младший сын патера Белла, — шепнула она в ответ.

Патер омыл руки и вознес их вверх.

— Славится день этот, славится род человеческий и вы, кто чтит волю милостивой нашей Матери! — провозгласил он, коротко закончив: — Иврат!

— Иврат! — повторила толпа и я вместе с ними.

Патер сделал знак сыну, и мальчик тотчас шагнул куда-то за спину отцу. Вернувшись, он положил на алтарь толстый фолиант священных песен и незаметно убрал чашу.

— Рад видеть всех вас здесь, — произнес Белл и опустил руки, положив на книгу. Прихожане присели, а мужчина открыл фолиант и подняв взор обвел им присутствующих. Как мне показалось, задержав ненадолго взгляд на детях лорда Хейвуда, которые сидели прямо перед алтарем на почетных местах. Полагаю, патера заинтересовали не они, а мистер Дрейк, занимавший место, предназначенное лорду Хейвуду.

Впрочем, патер не сказал по этому поводу ни единого слова. Он улыбнулся и начал читать. Голос у мужчины оказался сильный, ровный. Говорил он явно не заучено, но иногда отвлекался, чтобы зачитать отрывки из песен священной книги. И, что самое важное, ему внимали все, кто пришел.

Пыталась внимать и я, но мысли уводили куда-то прочь. Невольно глядела по сторонам, словно пытаясь отыскать загадочного незнакомца, который нравился мисс Лукас.

Был ли он здесь? Сидел ли среди нас? Сможет ли его узнать маленькая леди Хейвуд, если увидит? Она сказала, что не видела его лица, но помнит рост и голос. Вот что интересовало меня в первую очередь. Так что от проповеди патера Белла отвлеклась почти сразу, несмотря на его вполне приятных и сильный голос.

Сидевшая рядом миссис Форест с живостью внимала речи Белла. А я и прежде не отличалась особым преклонением перед богами, интересуясь в храмах чем угодно, кроме проповедей. А потому едва дождалась, когда все закончится.

Спустя час с лишним покидая стены храма, выдохнула с облегчением, ступив во двор перед зданием. Каролин, Адам и мистер Дрейк, шли впереди и о чем-то тихо говорили. В общем шуме голосов горожан, обсуждавших сегодняшнюю церемонию, конечно же, было не разобрать слова наших спутников.

— Мисс Эванс, миссис Форест! — донеслось в спину.

Мы с няней обернулись почти одновременно и увидели плывущую в потоке людей миссис Белл. Она мило улыбалась и явно была намерена пригласить нас в свой дом.

— Великолепная проповедь, патер Белл, — раздалось восхищенное и следом за супругой из храма, окруженный прихожанами, вышел и сам патер.

— Я не могу отпустить вас просто так, — миссис Белл подошла ближе, встала, кивая в ответ на улыбки тех, кто проходил мимо. Но обращалась она к нам с миссис Форест. — Очень буду рада, если вы посетите наш скромный дом. Каждый прихожанин важен для моего мужа. Его долг вести вас по тропе Милостивой Матери и следит, чтобы дети ее не сбились с пути истинного, — проворковала женщина.

Видят боги, я не желала идти к ней. Но отказаться было некрасиво и неудобно. Впрочем, у меня была одна возможность сделать это. Отговорка, конечно, слабая, но попытаться стоит.