Леди и детектив, или Щепотка невезения (СИ)

— Да! — с восторгом сказал мужчина. — Вы удивительная женщина, Августа, я ведь могу вас так называть, мадам Петрол? — тоном заправского ловеласа продолжил он.

«Так вот, с чьих слов рисовали портрет! — поняла я. — И как все-таки хорошо, что в своем желании обезобразить симпатичную девушку, она зашла так далеко, что художник изобразил меня совершенно неузнаваемой».

— Я даже не знаю, — кокетливо смутилась женщина.

«Да идите уже!» — от напряженности момента я переминалась с ноги на ногу.

— Ну хорошо, — сдалась Августа без особого сопротивления, и в этот момент мой каблук не выдержал тягот сегодняшнего дня и подломился.

Чтобы не свалиться с лестницы, пришлось хвататься за ближайший устойчивый объект, и объектом этим по самому глупому недоразумению стала мадам Августа.

— Добрый вечер! Простите! — скороговоркой произнесла я, восстановила равновесие и быстренько прикрыла лицо волосами.

— Что здесь происходит!? — возмущенно закричала мадам Петрол, а потом увидела источник своего беспокойства. — Вы! — ткнула она в меня пальцем. — Это вы были тогда на велосипеде!

— Какой велосипед? — нервно хмыкнула я. — О чем это вы? — попятилась куда-то назад, пряча глаза от этого страшного цербера.

Но Августа наступала, загоняя меня в угол.

— Полиция! Хватайте её! — закричала она во всю мощь своих легких.

Спутник августы смотрел на мадам круглыми глазами. И чего в его взгляде было больше, восторга или ужаса, что он только что осмеливался заигрывать с этой женщиной, могли сказать разве что бабулины карты.

— Люси! — опомнилась я, но меня скрутили подоспевшие патрульные и зажали рот.

Я сопротивлялась изо всех сил. Вырывалась и брыкалась, как будто это был последний бой в моей жизни. Пыталась кусаться и бить своего тюремщика собственной головой. Но хватка полицейского была железной. И я подняла ногу, чтобы загнать в кожаный ботинок патрульного свой острый каблук. Пусть послужит мне напоследок, ведь это из-за него меня скрутили сейчас!

— Уй! — на миг ослабил хватку мужчина и заорал от боли.

— Я требую адвоката! — крикнула я и поддала ему еще и локтем.

Тонкий ремешок на сумочке от мадам Берн не выдержал такой и эксплуатации и порвался, и лакированный аксессуар отлетел мне куда-то за спину.

— Что здесь происходит!? — истерически вторил мне несостоявшийся кавалер мадам Августы.

На крыльцо высыпали полицейские и окружили меня плотным кольцом. Я попробовала отступить, но силы были не равны — меня снова скрутили и защелкнули на мне наручники. Сдула волосы с лица и посмотрела на окруживших меня людей бешеным взглядом.

Никто не произнес ни слова, даже мадам Августа опасливо спряталась за мужские спины, и в зловещей тишине проскрипел мой голос:

— Так адвоката-то дадите?

— Дадим, — строго ответил мне мистер Дэвидсон. Как оказалось, он тоже вышел на крик и вместе со всеми наблюдал за моим задержанием.

— Какая наглость! — воскликнула мадам Августа. — Я требую назначить этой мерзавке самое строгое наказание! — топнула она ногой так, что крыльцо управления, кажется, содрогнулось.

— Не волнуйтесь, мадам, всё будет согласно закону, — заверил её офицер. — Сопротивление при задержании, нападение на полицейских при исполнении. Тут целый букет статей.

— Хорошо, — довольно сказала мадам Петрол и нежно улыбнулась своему кавалеру. — Проводите же меня! Быть главным свидетелем это так утомительно!

— До свидания, — вежливо попрощалась я и удостоилась презрительного взгляда от мадам и недоуменного от мистера Гарри Дэвидсона.

— В допросную, — как-то обреченно сказал мужчина, и меня тихонечко толкнули в спину.

Похоже, мне удалось произвести на полицейских неизгладимое впечатление.

Меня вели, как особо опасную преступницу. Конвой из троих крупных мужчин не отставал ни на шаг, а четвертый полицейский, который возглавлял эту процессию, постоянно оборачивался — проверить, не выкину ли я какой-нибудь финт.

Самым странным во всей этой ситуации было то, что мне совсем не было страшно. Наверное, я просто устала бояться, потому что когда меня привели в небольшое помещение с зеркальной стеной и одним единственным предметом мебели — приделанным к полу жестким стулом, я нагло на него уселась и заявила:

— Я буду говорить только с мистером Мэлроузом и в присутствии своего адвоката! — и мотнула головой, с удовольствием наблюдая за мужчинами.

Полицейские восхищенно смотрели на мои волосы. Тогда я решила усилить эффект и медленно положила ногу на ногу, так чтобы шелковый подол немного задрался и дал моим тюремщикам чуть больше пространства для воображения.

Конвой, пораженный прекрасным зрелищем, бестолково застыл в дверях, а один, самый молоденький из присутствующих полицейский сказал:

— Какая женщина… сразу видно — преступница.

Возмущению моему не было предела. Что за глупые штампы?

— Шовинисты! — одарила всех презрительным взглядом. — Я передумала, я вообще вам ни слова не скажу! — отвернулась.

— Ну что, договорился? — зло сказал мистер Дэвидсон говорливому коллеге. — А ну вышли все! — призвал он всех к порядку, и меня оставили совершенно одну. Наедине со стулом и злыми мыслями.