Леди и некромант. Тени прошлого

Он уверен в собственной власти, а потому бывает добр. Он позволяет Орисс касаться совершенного своего тела. И целует ее руки, перебирает тонкие пальцы, а ее сердце сжимается в сладком предвкушении. Даже когда он причиняет боль — а боль она и во сне способна ощутить, что делает сны лишь живее — Орисс благодарна ему.

— Хорошая девочка, — он сегодня в хорошем настроении и потому целует раскрытую ладонь. — Умная девочка… что ты мне принесла?

Себя.

Пара капель крови, которые он слизывает с пальцев и урчит. А еще новости… он так долго спал, что совсем потерялся в этом новом мире. И ей безумно нравится думать, что она тоже нужна ему.

Жизненно необходима.

А потому Орисс позволяет себе промедлить, за что и получает наказание. Жесткие пальцы его стискивают руку Орисс, сильно и еще сильней, а затем медленно выкручивают.

— Прости, — шепчет она, но он безразличен к шепоту. И боль, накатывая волнами, заставляет говорить.

…об отце, который из шкуры вон лезет, пытаясь договориться с шиммерийцами. О самих шиммерийцах, прибывших утром.

Орисс смотрела.

Не только она. Весь двор собрался взглянуть на ту, которую шиммерийцы надеялись сделать Императрицей. Обычная девица. По-пустынному коротконога и толстовата. Смуглая ее кожа блестела, натертая маслом. И шелка развевались, позволяя оценить гладкое какое-то тело.

— Шиммерийки горячи в постели, — произнес он.

И сердце Орисс задохнулось от ревности.

А он понял и рассмеялся.

— Хорошая девочка. Злая. Так и быть, я позволю тебе вырвать ее сердце…

И это обещание звучит музыкой.

У девки плоское лицо, ее подведенные сурьмой глаза кажутся неприятно огромными. Золотые косы ниспадают до колен. А уж настоящего золота на ней столько, что странно, как девка ходить способна.

…ее сопровождает кормилица и карла, которая пробует всю еду. И ладно бы пробовала, есть яды, которые убивают медленно, так она еще и силой наделена, а потому способна распознать отраву.

И не только ее.

Двое кровных братьев за телохранителей… эти никого к сестрице не подпустят и даже на Императора смотрят косо, хотя он был добр к невесте. Усадил ее на подушки рядом с троном и о чем-то разговаривал.

С ней!

А Орисс осталась в тени… она надела зеленое платье, в цвет его дома.

И крохотную тиару, Императором подаренную. Тогда за этим подарком виделось обещание, а теперь… о, лишь немалая выдержка помешала содрать эту тиару и швырнуть в лицо обидчику.

Сволочи! И он, и отец…

Раскрытую ладонь целуют, и гнев уходит. О да, они все будут наказаны… они изуродовали Орисс своими желаниями… а теперь…

…старуха Исабелла вновь кружит, будто почуяла неладное. А чутью ее Император верит. И ныне удостоил Орисс личной встречи. Нет, не в своих покоях, это было бы слишком неприлично, с учетом того, что невеста его ныне во дворце.

Ее провели в малую гостиную.

Чай.

И сладости, к которым прикасаться не стоит, поскольку у Орисс слишком много недоброжелателей, чтобы рисковать…

…ей отдадут их головы?

Не только головы… ей покажут, что можно сделать с человеком, пока он остается жив… а жизнь в умелых руках будет длиться и длиться…

И она, со вздохом, закрывает глаза, запрокидывает голову, подставляя шею умелым ласкам.

Но не перестает рассказывать.

***

Темное дерево.

Дубовые шпалеры. И шелк, прикрывающий камень. Гобелены. Перекрещенные мечи. И тяжелые книжные полки. Эта комната всегда ей казалась слишком простой. Но Император испытывал к ней необъяснимую привязанность. Он и сам, когда случалось вырваться из круговерти дворцового церемониала, предпочитал обычную одежду, будто втайне мечтал стать кем-то простым, неприглядным.

Смешно.

И она улыбается. Это хорошая улыбка. Нежная. Искренняя. Орисс долго тренировала ее, и потому совершенно уверена…

Она приседает в придворном поклоне.

И Император подает ей руку.

Узкую и холодную.

Ее неприятно касаться теперь, когда Орисс знает…

…нельзя думать о своих снах. Он — неплохой эмпат, но и Орисс способна защититься от эмпатии, иначе ей было бы сложно поладить…

— Ты выглядишь чудесно, — как обычно, он первым начинает беседу. И подводит ее к креслу, усаживает. Разворачивает доску для игры, на которой застыли фигуры. Кто и когда начал эту партию? Орисс отмечает, что игрок был простоват.

Потерял и конницу.

И одну осадную башню. Половину пехотинцев… мага…

Но и с оставшимися фигурами можно играть.

…удивление ее любовника приятно. Да, она умеет… отец учил… она с юных лет играла и теперь… не важно. Важно, что Император оценил в первую очередь это ее умение. Странно. Все пели о красоте, не видя ничего, кроме этой внешности, а он…

— Благодарю, Ваше величество…

…а он не сказал, что здесь, наедине, можно позабыть о титулах. И не предложил называть его по имени. Плохой признак.

И она двинула пехотинца на разрисованное поле.

— Ты знаешь, зачем я позвал тебя?

— Нет, Ваше величество…

…он ответил.

Ровные ряды конницы… и оба мага, готовых к атаке. Выиграть эту партию невозможно, но Орисс не привыкла отступать.