Леди Клементина Черчилль

Мы заканчиваем нашу прогулку и входим в имение с заднего входа, чуть не сталкиваясь с Сарой, прибывшей на уикенд. Поцеловав ее в щечку, я представляю ее Гилу. Обычно сдержанный американец оживляется в присутствии Сары, и я пытаюсь посмотреть на нее глазами Гила. Ее прелестная, нежная английская кожа разрумянилась от холодного ветра, сочетаясь с ее рыжими волосами, волнами обрамляющими лицо, а хаки ее формы подчеркивает ее внешность. Она недавно вступила в женскую вспомогательную службу ВВС в качестве дешифровщика аэрофотоснимков – одна из наиболее важных женских ролей – и в своей форме она выглядит особенно привлекательной. Но Гил не знает о внутреннем конфликте моей Сары – ее постоянных колебаниях между требованиями ее аристократического статуса и стремлением к независимой жизни актрисы – и неустойчивого состояния ее опрометчивого брака с коллегой-актером Виком, который сбежал в Соединенные Штаты против воли всей нашей семьи и с которым она тайно рассталась. Не то чтобы Гил стал осуждать Сару за ее брачную ситуацию; я слышала, что он сам почти развелся со своей американской женой, которая по слухам предпочитает неформальные контакты социальным реформам.

Тем вечером за обедом Гил вежливо выслушивает военные сводки из уст Уинстона. Он сожалеет о нежелании Америки вступать в войну, но его вниманием завладевает Сара. Что общего нашли двадцатисемилетняя девочка и пятидесятидвухлетний опытный политик, мне непонятно, но ведь нашли же. Хотя я полагаю, что Саре приятно общаться с этим взрослым человеком, как и с Виком, который почти на восемнадцать лет ее старше.

– Мы видим зарождение чего-то неприличного? – спрашиваю я Уинстона, когда Гил и Сара вечером удаляются каждый в свое крыло.

– Ты о чем? – рассеянно спрашивает он, отрывая взгляд от груды бумаг у себя на столе. Он пойдет к себе в спальню еще через несколько часов, и вскоре появятся его военные советники, чтобы рассмотреть развитие обстановки и планы.

– Ты не заметил искры между Гилом и Сарой?

– Нет, но даже если тут и есть какой-то флирт, в этом же нет ничего такого, верно? Она хорошая девочка, – он спокоен, но в конце концов его разум настроен на военные проблемы. Не говоря уже о том, что его реакция, несомненно, сглажена тем, что мои волнения за детей он считает преувеличенными, хотя обычно именно меня он обвиняет в слишком острой реакции на Рэндольфа.

– В любом случае, Клемми, – говорит он мягче, – Уайнант кажется хорошим человеком. Она могла бы выбрать куда хуже. Вообще-то, – хмыкает он, – она и выбрала этого чертова австралийского актеришку в мужья.

Я позволяю себе забыть о тревогах. Кто знает? Может, Уинстон и прав. И возможно я преувеличиваю симпатию между Гилом и Сарой. К тому же, какая беда может быть в небольшом флирте среди войны?

Наутро нас ждет большая подготовка, и я вынуждена оставить Гила на попечение рассеянного Уинстона и внимательной Сары, пока вместе с обслугой оговариваю последние детали приветственного ужина для нашего нового гостя, Аверелла Гарримана[102]. Рузвельт прислал этого богатого бизнесмена в Лондон с особой целью – учредить новую программу ленд-лиза, по которой Соединенные Штаты «дадут в аренду» нам важнейшие вооружения скорее за активы, чем за деньги, что будет просто спасением для нашей испытывающей финансовые трудности экономики. То, что Рузвельт принял эту программу, – прямой результат нашего общения с Гарри. По возвращении тот убедил Рузвельта развивать эту программу, и теперь он ее администратор, заведующий распределением миллионов долларов. Именно Гарри отправил мистера Гарримана сюда и поручил ему доставить самолеты, корабли, оружие и оборудование, необходимое нам для борьбы с Гитлером.

Мы с Уинстоном попросили военно-морского адъютанта забрать мистера Гарримана, когда тот приземлится в Бристоле и посадить в ждущий его биплан, чтобы доставить прямо в Чекерс на выходные. Тем утром мы получили сообщение, что он уже в дороге и прибудет в резиденцию перед ужином. Теперь нам оставалось только произвести впечатление на этого мистера Гарримана.

К тому времени, когда высокий, загорелый мистер Гарриман входит в большой обеденный зал Чекерса, я уже велела надраить все углы и закоулки этого просторного помещения до блеска, хотя штат мой уменьшился. Привести в порядок все: от полированного дерева стенных панелей и сверкающего граненого хрусталя канделябров, бокалов и кубков до наглаженной до хруста старинной бельгийской льняной скатерти, но никакой показухи, никакой напыщенности, просто полированная историческая обстановка. Эта комната представляла собой квинтэссенцию загородного особняка. Мои разведданные по Гарриману говорили, что, по всеобщему мнению, это воспитанный человек, богатый бизнесмен, ценящий все атрибуты роскоши, так что, пригласив его вступить в наш мир, мы, возможно, сделаем первый шаг к тому, чтобы привлечь его на нашу сторону. Тогда Америка в полной мере поддержит нас.

Он идет ко мне, прижимая к себе пакет мандаринов.