Леди-пират

Однако Мери никогда не задерживалась в его каюте. Она всегда приходила ночью и старалась пробираться туда как можно тише и незаметнее, но все равно по кораблю поползли слухи о странных наклонностях Форбена. К счастью, шептались об этом между собой только матросы — ни сам Форбен, ни его офицеры даже отголоска таких разговоров не слышали. С трудом смыв с себя кровь своих жертв, Мери и Клод предавались любви так, словно эти объятия — последние в жизни каждого, говорили мало и никогда — о будущем. Затем Мери убегала обратно к себе на батарею и ложилась в гамак, натянутый рядом с корнелевским. Она чувствовала, что Корнель не спит, ждет ее, страдая и мучаясь, потому что хочет ее не меньше, чем капитан. Немного поупивавшись этим ощущением, она совсем скоро неизменно проваливалась в глубокий сон, изможденная двумя следовавшими одна за другой битвами, которым предавалась телом и душой.

Все это, тем не менее, не было повседневной действительностью «Жемчужины». Чаще всего судно не встречало в плавании ничего, кроме штормов да редких рыбачьих баркасов, не представлявших для корсаров ни малейшего интереса. В ожидании, когда придет время заступить на четырехчасовую вахту, матросы резались в карты или в кости, а то настраивали инструменты и откашливались, чтобы затянуть игривую песенку. Мери орала во все горло, подпевая им, сбиваясь на фальцет и вызывая у Корнеля приступы гомерического смеха до тех пор, пока ей, как и ее товарищам, не приходилось снова вступить в схватку с разбушевавшейся стихией.

Раз уж оставаться рядом с Форбеном подольше было нельзя, она проводила большую часть времени с Корнелем, довершая образование и совершенствуясь в морском деле, и тот считал Мери примерной ученицей. Матрос объяснял ей, что такое корсарство, каково предназначение корсара в этом мире и в чем различие между Форбеном, служащим в королевском флоте, и любым другим корсаром, который, получив королевскую грамоту и обзаведясь кораблем, бороздит Атлантику с Ла-Маншем в поисках удачи. Такие корсары отдавали королю лишь пятую часть своей добычи, так что их собственный доход получался куда более существенным, чем у тех, кто служил в королевском флоте. Да, конечно, первые подвергались большему риску, потому что чаще всего вооружение у них было слабее, зато ведь и свободы они сохраняли тоже гораздо больше.

— Они, — говорил Корнель, — охочи, скорее, до богатства, а не до подвигов и славы, а наш капитан — совсем наоборот.

Мери было бы трудно сказать, чего больше хочется ей самой.

— Наверное, поровну того и другого! — ни секунды не поколебавшись, ответил вместо нее Корнель с легкой усмешкой.

Этот человек знал Мери Рид лучше, чем она сама.

Плавание подходило к концу, вдали снова показался Брест. Мери решила, что просто необходимо возобновить разговор с Форбеном, начатый, но не законченный на корабле. Уверенная в том, что капитан любит ее, она отважилась на этот шаг, а вот узнать, что на этот счет думает Корнель — нет, не могла решиться, пусть даже и очень хотелось. Они редко говорили о капитане. Корнель старательно избегал этой темы, верный приказу, но в еще большей степени — послушный ревности, пробуждающейся всякий раз, как он видел, что Мери забывает ради Форбена о нем самом. Он прекрасно понимал, что она хочет замуж, и не мог с этим бороться, но очень рассчитывал на то, что кипучий темперамент не даст ей удовольствоваться ролью законной супруги.

Закинув на спину вещевые мешки, они безмолвно поднимались к центру города.

Форбен, занятый своим докладом, не отдал никаких распоряжений насчет того, что делать с Мери, и Корнель нисколько не сомневался в причинах. Видимо, капитан совсем запутался в обуревавших его противоречивых чувствах и желаниях.

Мать Корнеля распахнула дверь, замешкалась, не решаясь кинуться на шею своему молодцеватому сыну, и предоставила инициативу ему, чем он и воспользовался, едва дверь была закрыта.

— Здравствуйте и вы, — без всякого смущения протянула женщина руку Мери. — Вижу, что свежий воздух пошел вам на пользу, теперь вы выглядите как настоящий морской волк. — И, неодобрительно проведя пальцем по заросшей щеке сына, добавила: — А тебе, голубчик, следовало бы брать пример с приятеля и бриться почаще!

Корнель с Мери, как заговорщики, переглянулись, сдерживая смех, а мать тем временем продолжала:

— Как долго вы останетесь на берегу в этот раз?

— Пока не знаем, матушка, но если бы ты могла приютить нас обоих…

— Как будто у меня есть выбор! — поддразнила она новоприбывших, с притворным огорчением пожимая плечами. — Ладно, иди-ка набери воды из колодца, а вы, Оливье, извольте со мной на кухню — будем перебирать овощи для супа. Когда за стол садятся два парня с таким аппетитом, как у вас обоих, мне требуется дополнительная провизия!

— Готов исполнить любой ваш приказ, капитан! — воскликнул Корнель, вытягиваясь по стойке «смирно».

— Иди, иди, шалопай! А ну-ка прекрати насмехаться! — Мать наградила сына шлепком по плечу, страшно довольная тем, что он не переменился.