Ледяное сердце

– Я с ним переговорю! – Увлекаясь все больше и больше этой идеей, воскликнула Мария.

– Боюсь, что даром убеждения ты не обладаешь, девочка! При всем уважении, с мужчинами здесь, на востоке, ты общаться пока не умеешь.

– Мы не будем мешать его работе! Обычно лечить пытаются взрослых, не обращая внимания на детей. Мы это изменим. Мы будем лечить только детей и соберем вокруг себя команду единомышленников.

– И мы будем первыми. – Качая головой ответила Хазыр-калфа, видимо даже страшась мыслей о предстоящем будущем и реакции на это Хана Соломона.

Глава 18

Сол стоял на горе, оглядывая пылающую крепость Никеи. Один из важнейших бастионов на пути к Константинополю пал, спустя всего два месяца упорного сопротивления. Даже закат солнца на фоне пожарища был каким-то пугающе багряным. Это было действительно главное за большой отрезок времени сражение, которое заставит мир задуматься и принять всерьез расширяющиеся границы Османской империи. Они были первыми, кто воспользовался ослаблением Византии. И пока другие страны решают и спорят, кому тут диктовать условия, османы взяли и завоевали. И так будет и с другими. А когда Европа опомнится, то будет уже в составе Османской империи.

Солдаты весело праздновали, ото всюду раздавались крики, музыка, пение и даже танцы. Очередной рубеж взят, и люди могли отдохнуть, не опасаясь за свои жизни. Хан не заметил, как к нему неслышно подошел Осман и встал рядом, тоже внимательно разглядывая лежавший в руинах город.

– Поделись своими мыслями, мой верный друг!

Соломон знал, что Осман заметил его необычное поведение в последнее время. Ничего не говорил, но явно обратил внимание. Он и сам себя не понимал, если то, что приносило раньше удовольствие и являлось целью всей жизни, теперь тяготило. Как такое может быть? Как можно перемениться за столь короткое время? Что случилось? Или кто?

Сол устало закрыл глаза, понимая, что толком не спал больше девяти недель. Только тогда, когда у организма уже не был сил, он просто вырубался на пару часов, а потом просыпался, шаря руками по постели и пытаясь обнять ту, которая была слишком далеко.

– Забыл поздравить вас с очередной победой, повелитель. – Стараясь скрыть горькие мысли и не открывая глаз, ответил Сол. – Теперь мы еще на шаг ближе к нашей великой цели!

– Я всегда ценил тебя больше всех из людей, которым доверяю как самому себе, Соломон, и мне неприятно, когда ты пытаешься обмануть меня. Ты раньше никогда этого не делал.

Осману было около 40 лет, он был старше Сола, но их дружба, несмотря на разницу в возрасте была крепкой и нерушимой уже много лет. Их объединяли общие интересы, одна цель, и даже одинаковые увлечения лошадьми, оружием, чтением. Сол не обманывал, вот только то, к чему недавно стремился всей душой, теперь было страшной обузой. Он больше не хотел существования, в котором жизнь сводилась отрезками от сражения к сражению, а время между этим отводилось на подготовку.

И больше не было ничего! Целью была война, новые завоевания, новые земли, новые убийства и кровь. И все! И от этого в жизни самого Соломона ничего не менялось, новые территории принадлежали Осману, а он возвращался в Бурссу с очередным заданием от повелителя. А теперь в его крепости находилась женщина, с которой он хотел проводить все свое время, узнавать новые грани ее интересного характера и души. Находить в ее объятиях спокойствие и умиротворение, о которых почти забыл. Он даже не мог спать без ее присутствия.

– Тебе больше неинтересно то, для чего мы здесь. Тебя тут нет, Соломон, ну а где ты в данный момент находишься, я могу только догадываться. Я всегда был на твоей стороне, но сейчас мне трудно тебя понять!

– Мне сложно ответить, потому что я сам не понимаю, что происходит с моей жизнью…

– Это женщина?

– Да!

– Тогда понятно! – Осман рассмеялся. – И не думай, что твое смятение мне не знакомо! Я еще не забыл, как влюблялся и не мог думать ни о чем! И, наверное, считаешь дни, чтобы поскорее вернуться к ней?

Сол не стал отвечать, признавая очевидность утверждения. Но и произнести вслух то, что какая-то женщина не выходит из головы, отодвигая на второй план планы сражений и битв, являясь при обсуждении стратегий и в самый разгар переговоров было просто стыдно.