Ледяной демон

Дарк уселся на валун и достал из мешочка два кристалла. Они сверкали и переливались на солнце, один красный, как брусничный сок, а второй – ярко-голубой, как подсвеченное солнцем Море.

Дарку не терпелось вырезать из них наконечники для обряда.

«Два из четырех, – подумал он, – остается найти белый и прозрачный, как лед, и кристалл, который Ходец назвал „сердцевиной“, что бы это ни значило».

Но найти нужные кристаллы было недостаточно. Ходец, прежде чем уйти из лагеря, сказал Дарку, что древко для каждой стрелы должно быть из правильного дерева, перевязано правильными сухожилиями, а оперение – из правильных перьев.

Дарк терял присутствие духа.

Даже если он найдет ледяной кристалл и сделает стрелы, даже если Ренн с Тораком найдут в священной роще кристалл-сердцевину, он не отыщет их вовремя, чтобы провести обряд. Солнце пробудится через несколько дней, а вскоре после его пробуждения настанет время темной луны…

Камешек с надеждой смотрел на кристаллы. Дарк, вспомнив, что молодой волк любит облизывать камни, поспешил сжать их в кулаке.

«Ответ в пасти волка…»

Камешек положил морду Дарку на колено и, помахивая хвостом, заглянул в глаза, а потом посмотрел куда-то в сторону.

Дарк тяжело вздохнул и потрепал волка по загривку.

– На моем месте должен быть Торак, он бы понял, что ты пытаешься сказать.

На обратном пути в лагерь Дарк заметил группу людей, которые возвращались из пещер с бурдюками воды.

У него сжалось сердце. Это были Лебеди, и среди них – его отец.

Чтобы избежать встречи, Дарк нырнул за ближайший валун. Не вышло. Риалви оставил соплеменников, обошел убежище с другой стороны и преградил Дарку путь.

– Я должен с тобой поговорить, – сказал он низким голосом.

– Дай пройти, – прорычал Дарк.

– Ты не можешь постоянно меня избегать!

– Нет, могу!

Риалви схватил сына за плечо, Дарк вывернулся и толкнул его в снег.

Люди издали с интересом наблюдали за происходящим. Шамик с Колючкой на руках даже рот открыла от удивления. Арк, которая сидела на крыше убежища, наполовину расправила крылья и встопорщила перья вокруг головы.

Дарк, стиснув зубы, наклонился и помог Риалви встать.

– Я твой отец, – сказал Риалви, отряхивая снег с одежды. – Я имею право поговорить с собственным сыном!

– Ты лишился этого права, когда оставил меня в Горах, – резко ответил Дарк.

Риалви передернуло.

– Но ты не можешь отрицать наше родство! У нас одни и те же татуировки племени… кожа покровителя племени… то же нутро!

– И что из того, что мы из одного племени? – огрызнулся Дарк. – Что из того, что у меня такая же, как у тебя, татуировка на лбу… что у меня есть это, – он показал на сплетенный из кожи лебедя браслет, – и это, – прикоснулся к перьям на капюшоне парки. – Я не могу изменить то, кем родился, но никто не может указывать, как мне жить!

– Просто выслушай меня, хорошо? – Риалви огляделся, чтобы убедиться том, что никто их не слышит. – Как думаешь, почему я с первого дня в лагере пытаюсь с тобой поговорить? Я пытаюсь передать хорошую новость! – Он наклонился ближе к Дарку. – Когда ударила Звезда-Молния, мы охотились в Глубоком Лесу. Вот почему мы выжили. К югу от Щита Лес все еще жив!

Дарк вытаращил глаза на отца и затряс головой:

– Если это правда, ты должен был рассказать об этом сразу, как только вы сюда добрались!

– Я рассказываю тебе сейчас.

– Почему?

У Риалви дрогнуло лицо.

– Пытаюсь искупить вину. Я… я сожалею о том, что сделал все эти зимы назад. Сожалею, что бросил тебя.

У Дарка перехватило горло, он даже сглотнуть не мог. Казалось, еще чуть-чуть – и голова разорвется изнутри.

– Дарк…

– Чего ты от меня хочешь?

– Прощения.

Дарк плечом оттолкнул отца с дороги:

– Оставь меня в покое!

Глава 14

Дарк ненавидел злиться, злость, как горячее варево, бурлила в животе, от нее мутило… и она причиняла боль. Он постарался как можно глубже похоронить воспоминания об отце и столько зим не позволял себе о нем думать, а теперь как будто кто-то содрал корку с зажившей раны и втирал в нее крупный песок.

«Или кристаллы», – с тоской подумал Дарк, откалывая края от красного камня.

Он обо всем рассказал Фин-Кединну, и вот теперь они сидели в убежище и в полумраке ложного рассвета мастерили стрелы для обряда.

Для одного древка Фин-Кединн выбрал свою стрелу из ольхи, а для второго взял у охотника из племени Кита стрелу с древком из облепихи. Дарк обтесывал наконечники. С красным кристаллом было на удивление легко работать, он словно сам хотел приобрести форму березового листа. Теперь почти завершенный наконечник лежал на расстеленном на колене Дарка куске сыромятной кожи, и Дарк обрабатывал края отростком оленьего рога.

До ухода племянницы Фин-Кединн снял нужные мерки – стрела должна была подходить под размах рук Ренн плюс половина большого пальца – и теперь, укоротив древко, чтобы стало легче, обтесывал его зубом бобра.

– Если то, что Риалви рассказал про Глубокий Лес, – правда, – не отрываясь от работы, сказал вождь, – это лучшая новость из всех, что мы слышали после падения Звезды-Молнии.

Дарк усмехнулся:

– Если ему можно верить.

– Странно, что он сразу не поделился новостью.