Ледяные чертоги Аляски

Большинство членов нашей группы прогуливались вдоль берега, потому что развалины деревни заросли высокой крапивой, бузиной и колючим рубусом. В сопровождении самых страстных искателей реликвий и двух индейцев я пробрался сквозь труднопроходимые заросли к обветшалым домам, которые простояли заброшенными шестьдесят или семьдесят лет. Некоторым из этих жилищ было не менее века, по словам нашего проводника, Кадачана, и руины служили наглядным подтверждением его слов. Несмотря на разрушительное воздействие влажного климата, многие бревна, из которых были построены дома, неплохо сохранились, особенно вытесанные из желтого кипариса, или кедра, как его здесь называют. Размеры руин и высочайшее мастерство исполнения домов явно свидетельствовали о том, что эти постройки принадлежали индейцам. К примеру, площадь первого жилища, в которое мы зашли, составляла около сорока квадратных футов[12], стены были сделаны из досок шириной два фута и толщиной шесть дюймов. Коньковый брус из желтого кипариса имел длину сорок футов и диаметр два фута, он был так идеально оцилиндрован, будто его обработали на токарном станке, и, пролежав столько лет среди влажных сорняков, оставался идеально прочным. Хотя брус почти полностью зарос чешуйчатыми лишайниками, следы каменного струга* все еще просматривались. На развалинах некоторых домов до сих пор стояли столбы, которые прежде поддерживали коньковый брус. Я заметил, что все они были украшены резными фигурами в натуральную величину: мужчин, женщин, детей, рыб, птиц и различных животных, таких как бобр, волк или медведь. Доски для стен были явно выточены из цельного бревна, что требует осторожности и мастерства. Геометрическая выверенность строений восхищала. Имея те же инструменты, в лучшем случае один из тысячи опытных белых плотников сумел бы проделать такую же хорошую работу. По сравнению с этими домами самые лучшие жилища цивилизованных обитателей лесной глуши выглядят хлипкими и сделанными кое-как. Законченность формы, отделки и гармоничность пропорций этих деревянных построек свидетельствовала о природной созидательной силе мастерства их создателей, подобной той, которая направляет дятла, выдалбливающего идеально круглые отверстия, и пчелу, строящую соты.

Старый вождь и тотемный столб, остров Врангеля

Самое сильное впечатление производили резные тотемные столбы. Самый простой из них представлял собой врытый в землю гладкий ствол высотой пятнадцать-двадцать футов и диаметром около восемнадцати дюймов, увенчанный резным изображением какого-то животного или птицы, например, медведя, морской свиньи, орла или ворона в натуральную величину или крупнее. Это родовые тотемы семей, занимавших дома, перед которыми они стоят. На других были вырезаны фигуры мужчин или женщин в натуральную величину или больше, как правило, в сидячем положении. Мне объяснили, что они изображают умерших, чей прах хранится в закрытой полости внутри столба. Самые крупные тотемные столбы достигали тридцати-сорока футов в высоту и были от основания до вершины украшены поставленными друг на друга резными фигурами людей и животных с гротескно увеличенными и сложенными конечностями. Одни из самых внушительных тотемов были воздвигнуты в память о знаменательном историческом событии. Однако чувствовалось, что основным мотивом их создания было желание продемонстрировать гордость за свой клан. Все фигуры были довольно топорными, а некоторые откровенно гротескными, но ничто в них не свидетельствовало о слабости или малодушии, напротив, каждая черта выражала грубую силу и решительность. Сочетание детской смелости творческого замысла и его брутального исполнения было поистине восхитительным.

Цветные лишайники и мхи придавали тотемам древний вид, а более крупная растительность, которой поросли самые гнилые столбы, делала их весьма живописными. Вот, например, медведь высотой пять-шесть футов, отдыхающий, удобно сложив лапы, на покрытом лишайниками столбе, из его ушей растут пучки травы, а за спиной – кусты рубуса. А там, поодаль, на столбе повыше балансирует старый вождь, задумчиво осматривая окрестности, из его потрепанной погодой шляпы, словно щегольское перо, торчит пучок веток, а пушистый мох покрывает большие губы. Но какими бы аляповатыми и гротескными ни казались эти фигуры в сочетании с украшениями, добавленными природой, они не выглядели комично. Напротив, это серьезное по замыслу и оригинально исполненное произведение искусства.