Легенда дьявольского перекрестка

Палач продолжал вращать орудие пытки, рана на животе жертвы расширилась, и из нее стали выпадать кишки, повисая у лица старика. Я вновь попытался закрыть глаза, но не смог опустить веки. В ушах у меня звенело, но я не мог поднять рук, чтобы прикрыть их. Да и как это могло помочь старику? Так или иначе, для него существовало два выхода, и, прекрасно осознавая это, он стал упрашивать меня сделать выбор в пользу его жизни. Желая прекратить страдания цыгана, я готов был произнести запретное в таких случаях "согласен", как уловил легкое дуновение ветерка на своем нестерпимо горящем лице. От него пришло секундное облегчение, и вдруг я самым серьезным образом задумался над происходившим на моих глазах.

Как мог цыган заявиться в замок и вывести меня никем не замеченным? Пусть он гениальный рассказчик и, может быть, бессовестный предатель, добровольно передавший себя в руки дьявола, но отпереть двери и отвести взгляды десятков слуг ему не под силу. Сделать это мог лишь сам демон. Весь путь до леса, на протяжении всего рассказа о пасторе Пауле старик вел себя абсолютно естественно, улыбался и шутил. Да, он мог не знать о готовящейся для него казни, но общавшийся с дьяволом не может не помнить о его змеином коварстве.

Тогда же я впервые усомнился, в том, что старик, каким бы выдумщиком и рассказчиком он ни был, мог придумать и великолепно поведать столь сильные и увлекательные истории. Для этого любому человеку необходимы знания и опыт, каковых обычно не достает бродягам из нищего племени вечных скитальцев.

Эти идеи, роившиеся и путавшиеся в моей голове, немного меня расслабили, и из какого-то далекого закоулка разума примчалась рациональность, мало согласовывавшаяся с моим возрастом. Я глянул на изувеченного цыгана, продолжавшего кричать и просить меня согласиться на сделку с дьяволом ради спасения нас обоих от неминуемой смерти. Руки старого цыгана безвольно болтались во все стороны. Одна из них была сломана в двух местах, и отломки костей торчали бело-розовыми шипами. Стопы его были перекручены и вывернуты назад, живот вспорот. Вдруг я осознал, что ни один человек на свете не вынесет такой боли - уже давно бы умер.

Сделанный мною вывод теперь кажется не таким уж и бесспорным, но тогда я уверовал в него и больше не боялся ошибиться с ответом.

- Ты можешь мучить старика хоть до скончания времен, подвергать его изощренным пыткам, - предложил я. - Мне, возможно, даже понравится лицезреть все это, потому что тот, кого я прежде считал своим другом, на самом деле такой же дьявол, как и ты.

В следующий момент демон исчез из-за моей спины, мертвец опустил руки, в которых не оказалось ни ножа, ни крюка. Сначала я опасался, что он пойдет точно на меня и схватит, однако ничего подобного не произошло. Он отошел от старика и обмяк, привалившись к стволу дерева. Труп стал выглядеть, как ему и положено. Подвешенный вверх ногами цыган задергался, вывалившиеся из утробы кишки, конечности и все тело превратились в клубок копошащихся змей, которые с неприятными чавкающими звуками плюхались на землю.

Цыган и дьявол, любивший называться Вильхельмом, оказались одним и тем же злым духом, устроившим для меня абсурдную иллюзию. Демон в образе цыгана поднялся с перекошенным в бессильной злобе лицом и направился ко мне. От его шагов тряслась земля, и у меня задрожали колени.

- Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю! - угрожающе шипел он.

- Думаю, что ничего, - заикаясь от ужаса, ответил я. - Если бы это действительно находилось в твоей власти, то не устраивал бы столь бездарного спектакля, вынуждая меня заключить с тобой сделку от испуга и из чувства сострадания.

- Когда-нибудь мы обязательно встретимся, - прорычал дьявол. - Ты все равно будешь принадлежать мне, и в следующий раз игра будет идти только по моим правилам.

Будто холодные снежинки с острыми краями укололи меня в глаза. Непроизвольно моргнув, я стоял некоторое время зажмурившись, а затем увидел себя на том же месте под деревом, и меня слепило яркое предзакатное солнце. По моим внутренним часам оно уже давно должно было опуститься за горизонт целиком. Лошадей не было, и я, едва ощутив, что способен двигаться, со всех ног бросился в Граусбург, желая сразу же поведать о случившемся и по дурости своей надеясь, что мне поверят.

Впрочем, о том случае я рассказываю сейчас впервые, потому что забыл о нем.

Глава тридцать пятая

Николаус закончил, и спустя пару секунд тишину трактира нарушили аплодисменты Малаха Га-Мавета.

- Отличный рассказ, - похвалил он. - Вам удалось хорошо описать суть дьявола, заключающего сделки. Он не может никого заставить, принудить и потому использует ложь, порой весьма сложную, и иллюзии, иногда парализующие человеческую волю. Надо же, Николаус, в тринадцать лет вам удалось совладать с могущественным демоном. Это что-то, скажу я вам, - ангел смерти посмотрел на Пауля Рейхенштейна и спросил: - Господину нотариусу ничего не напоминает разорванный в клочья пастор?

- Напоминает мой сон, - коротко отозвался церковный нотариус.

Виллем кашлянул.